ОЛЕГ ЖДАН
БЕЛОРУСЦЫ
Повесть в трех сюжетах
СКАНДАЛ В ВЕЛИКОМ ПОСОЛЬСТВЕ
В попонах с позолотой, в зеленых бархатных колпаках. Под шкурами леопардов, на белом медведе.
Хорошо, славно начиналось наше посольство. После православного Рождества повалил снег и отяжелевшие леса замерли, словно боясь, что осыплется, рухнет с ветвей эта чистейшая красота. Правда, лошадям было нелегко идти по такому снегу, но это куда лучше, чем тащить груженые сани по заледеневшей земле. Да и мужицкие кони уже пробили дорогу от деревни к деревне. Иной всадник вдруг пускался вскачь, и тогда снежная пыль долго серебрилась следом.
Морозец был знатный, мужики время от времени выскакивали из саней и с криком валяли друг друга в сугробах, чтобы погреться. Да и не только мужики — также и молодые шляхтичи, а порой и пан Песочинский с Сапегой. Они тоже подталкивали друг друга, покрикивали, словно освободились на время от своей родовитости и высоких званий. Приятно глядеть на больших панов, когда они веселятся.
Мы с Модаленским, мстиславским войским, и Цехановецким, подстольничим, тоже не сидели сиднем, а самым непосредственным образом участвовали в этих дорожных забавах. Больше всего попадало Цехановецкому — рослому, но неуклюжему: если падал, то всегда носом в снег. Впрочем, был необидчив, сам же и начинал всякий раз.
Сперва, из Вильни до Смоленска, мы ехали своей дорогой, своим обозом. Образовался обоз немалый: впереди построились пять лошадей его милости пана Сапеги, богато убранные, в попонах с позолотой, в зеленых бархатных колпаках. Эти лошади назначались как подарки московскому государю и его близким, я тоже приобрел трех хороших коней для той же цели, — слышно было, царь обожает коней, но была и еще причина, о ней я скажу позже. Затем — двадцать шесть молодых шляхтичей тоже на хороших конях, более полусотни венгерских драгун, и наконец десяток возов с провиантом. Ненадолго останавливались в Толочине и Черее, где у пана Сапеги были дворцы и земли, затем взяли направление на Смоленск.
В Москву мы направлялись для подписания вечного мира после Смоленской войны, и предстояло быть мне писарем, секретарем, а если потребуется, то и толмачем. Впрочем, почти все неплохо говорили по-русски, и толмач мог потребоваться только при составлении документов. Возглавлял посольство от Польской Короны пан Александр Песочинский, от Великого Княжества Литовского — пан Казимир Сапега. Шел 1635 год.
Красиво двигался наш обоз! В Смоленске добавился обоз пана Песочинского, то есть еще сто пятьдесят верховых коней, причем многие шли под шкурами леопардов, а те, которые в хомутах, были украшены лисьими хвостами. Стражники шли с длинными красивыми ружьями, а за ними ехал сам Александр Песочинский в санях в виде огромного белого медведя. Посол сидел в красной бархатной шубе, подшитой соболями, два бравых холопа в овчинных кожушках-сибирках стояли сзади на приступке. Затем опять сани с мужиками, пара запасных турецких коней под зелеными попонами для посла, десятки саней с продовольствием для людей и кормом для лошадей, хотя придорожное население обязано кормить посольство.