— Ну, не паникуй, Роджер.
— А Донна знает, насколько это плохо?
— Я думаю, для нее это была просто смешная история. Но теперь я ей объяснил.
— Она ведь никогда не любила Мэн, как мы.
— Вообще-то да. Но теперь, я думаю, она схватится за голову, если ей предложат вернуться с Тэдом в Нью-Йорк.
— А мне что делать? — снова спросил Роджер. — Я уже не мальчик. Тебе тридцать два, а мне-то уже сорок один. Что я должен делать? Опять начинать все сначала? Думаешь, Дж. Уолтер Томпсон примет меня с распростертыми объятиями? «А-а, Роджер, я тут сохранил для тебя одну рекламу, можешь приступать». Думаешь, он так скажет?
Вик только покачал головой, в душе слегка разозлившись на Роджера.
— Я боюсь, Вик. Я по ночам лежу и пытаюсь представить, как будет после. Что будет. Я не могу это вообразить. Вот ты смотришь на меня и думаешь «Роджер паникует». Ты…
— Я никогда так не думал, — сказал Вик, стараясь, чтобы не прозвучало виновато.
— Я не говорил, что ты врешь, но я слишком давно работаю с тобой, чтобы знать, о чем ты думаешь. И я не обвиняю тебя, Вик — но между тридцатью двумя и сорока одним большая разница. За это время из тебя вышибает весь дух.
— Я просто думаю, что не все еще…
— Что можно взять с собой в Кливленд две дюжины коробки этой красной дряни и дожидаться, пока их привяжут нам к хвосту и дадут хорошего пинка. Вот будет потеха!
Вик похлопал его по плечу.
— Да, я понимаю.
— А ты что будешь делать, если они закроют счет? Вик уже задумывался над этим. Рассматривал со всех возможных сторон. Можно сказать, что он уже все для себя решил до того, как Роджер вообще задал себе этот вопрос.
— Ну, я думаю придется поработать как следует, — сказал он. — Тридцать часов в день, если понадобиться. Нужно будет набрать как можно больше мелких заказов, чтобы компенсировать утрату Шарпа.
— Эта работа нас угробит.
— Может быть. Но мы откроем огонь из всех стволов.
— Мне кажется, — печально сказал Роджер, — что, если Элсия станет работать, мы сможем платить за дом еще год. За это время можно подыскать для него выгодного покупателя.
Внезапно Вик почувствовал, что у него дрожат губы: ему еще приходится думать о том, что сотворила Донна, воображая, что ей все еще девятнадцать или двадцать. Он опять разозлился на Роджера, счастливо женатого вот уже пятнадцать лет. Элсия мирно и ненавязчиво согревает ему постель и воспитывает девочек. Вик очень удивился бы, если бы узнал о ее измене мужу.
— Послушай, — сказал он внезапно. — В четверг я получил письмо… Резкий стук в дверь.
— Заказ, — сказал Роджер. Он вытер слезы рубашкой.., и как только слезы исчезли, у Вика пропала охота ему рассказывать. Может, еще и потому, что Роджер был прав — между тридцатью двумя и сорока одним на самом деле большая разница.