– Почему вы не захотели взять Долли на работу в пиццерию? – поинтересовался Гоша. – Просить никого не надо, и вообще разве это не было бы удобнее?
– В чем же вы тут видите удобство? – Взгляд, который Лихачев бросил на моего напарника, был полон откровенного высокомерия. – Нет, я работу и развлечения никогда не смешиваю.
– Долли у вас, значит, проходила по разряду развлечений. – Я постаралась, чтобы вопрос прозвучал деловито-нейтрально. («Проявление чувств, тем более искренних – первый признак непрофессионализма», – неустанно вдалбливает мне Гоша.)
– Я бы не стал формулировать это так грубо, но в целом… я спал с ней, и на этом наши отношения исчерпывались. В постели она была хороша.
– О ее родных и знакомых вы, как я понимаю, тоже ничего сказать не можете?
– Совершенно верно. – В отличие от меня Лихачев не потрудился скрыть язвительную ухмылку. – Обсуждать родственников у нас не было ни причины, ни желания.
– А в каких отношениях вы находитесь с Татьяной Викторовной Кулиничевой? – сменил тему Гоша.
– С Татьяной? – удивился Евгений Максимович. – Да ни в каких особенно. Она – жена моего партнера по бизнесу, вот и все. Иногда приходится общаться, но поверьте, никакого удовольствия от этого я не получаю: эта дама совершенно не в моем вкусе.
– Как вы думаете, могла Татьяна Викторовна убить Долли?
– Татьяна? Что, есть такое подозрение? – оживился, почти обрадовался Лихачев. Поскольку мы не ответили, он решил обсудить этот вопрос сам с собой. – Конечно, сейчас времена жесткие, от любого можно ожидать… но Татьяна в роли убийцы? Разве что были очень веские причины. Были у нее причины? – неожиданно спросил он.
– Мы не знаем. Может, вы подскажете? – любезно предположил Гоша.
– Увы, ничего в голову не приходит. Но Татьяна женщина волевая, и, если бы посчитала необходимым убить Долли, рука у нее не дрогнула бы. Совсем нетрудно представить, как она замахивается молотком…
– Долли застрелили, – перебила я. – Разве вам следователь об этом не сказал?
– Застрелили? Нет, об этом мне как-то… не упомянули.
– Это не принципиально, – снова вступил Гоша. – Если человек может орудовать молотком, то уж спустить курок он тем более в состоянии. Вы утверждаете, что госпожа Кулиничева на такие действия способна?
– Ничего подобного я не утверждаю! – возмутился Лихачев. – Я сказал, что Татьяна, возможно, могла убить. А может, и не могла. Знаете, такие тощие неврастенички, они больше кричат и руками машут, чем дело делают. Вот если бы вы у меня спросили, могла ли она Долли физиономию расцарапать, я бы точно сказал: могла! Никаких сомнений.