И мир незримо дрогнул в ответ…
Пусть другие следуют раз и навсегда затверженными дорогами, пусть восходят они на свои вершинки и вершины в недолгие годы, пусть меряются мощью феерических заклятий… Пусть. Мне выпал один шанс из бесконечности, но я сумел использовать его – и отныне точно знаю свой путь. От нахлынувшей волны кристально чистой радости я засмеялся, захохотал во все горло и крикнул во Вселенную:
– Творец, жди, я иду!
Я ощущал всеми чувствами, я знал невыразимым знанием, что это последний подарок – нынешняя мощь. Скоро, очень скоро захлопнется невидимая дверь, и все остальное придется делать самому, крупица за крупицей постигать сокрытые истины, проливать реки пота и сверх всяких пределов напрягать разум. Все это потом. Сейчас же я чувствовал вкус Силы на губах, знал, что на краткие мгновения локально всемогущ, – и знал, что память об этом навсегда пребудет со мной.
Следовало разумно распорядиться Даром. Разрушать? Я мог бы растереть окружавшие горы в песок, превратив Долины в Равнины. Но это было бы… глупо. Созидать? Теплее. Но что? Создать памятник молекуле водорода в орбитальном масштабе? Еще глупее. Вдруг тонкой искристой змейкой скользнула мысль: а что, если… Ха! Творец, должно быть, и сам был отбеленным блондином с немалым чувством юмора, раз создал все это. Решено!
Шатнулось пространство, замерло время, солнечный свет искривил свой бег, и тень за моей спиной распалась на четыре. А потом сгустившийся воздух обернулся клубом огня, сверху упала капля ледяной воды, и из земли выстрелил вверх чистый сверкающий кристалл. Все это вмиг смешалось, сплавилось в едином акте творения, следом полыхнуло первородным пламенем, почему-то нисколько не ослепляя, – и в подставленную ладонь дружески толкнулась прохладная шершавая рукоять. Я взмахнул рукой, странным образом ощущая, как Он впервые и с удовольствием рассекает воздух, и громко воскликнул:
– Хреначь, Буздыган![20]
Мир вокруг разом вернулся к прежнему состоянию, но я только отметил это на периферии сознания и не испытал никакого сожаления, продолжая пляску со своим творением. Должно быть, следовало удивиться – ведь хотел сделать меч, но Он настолько здорово отвечал всем параметрам моих души и тела, так точно лежал в руке, что ничего иного не желалось. Взмах, взмах, еще один… Но ведь есть еще что-то? Где-то в глубине оружия ощущалось нечто… что тоже очень хотело принять участие в пляске. Но оно не могло явиться без приказа – и я не замедлил его отдать.
– Круши… Цепной Моргенштерн!
Вид оружия немедленно изменился, окутанная синеватым ореолом зубчато-пластинчатая головка отстрелилась на короткой цепи, затем цепь стала длиннее, еще длиннее, еще, странным образом не причиняя никаких неудобств… А потом вдруг Он разделился на тысячи двойников, огромным облаком окутавших меня, – и когда я наконец нанес удар, все они синхронно повторили его, каждый по своей цели…