— Папа, папа…
— Змея? — схватил его отец.
— Нет, нет!
Дядя Боб задыхался, он весь дрожал и побледнел.
— Почему ты звонил? Что случилось?
— Кен в овраге… И не может выбраться… Он бросился за лисой…
— За какой лисой?
— За лисой, которая украла бентамского петушка.
Подбежала тетя Кэт, задыхаясь, задавала те же вопросы, пока ее не перебил чересчур громко дядя Боб:
— Все в порядке. Оказалось, просто лиса. Утащила у Джоан петушка.
— О господи! — вздохнула тетя Кэт. Она поняла, что далеко не все в порядке.
— А что будет с Кеном? — спросил Хью. — Он бросился за лисой и застрял в ежевике. Знаешь, там, внизу, в овраге.
— Скоро вытащим его оттуда, — пообещал дядя Боб, — Далеко он залез?
— Не знаю.
— Стыдись, Хью! — Дядя Боб, разозлившись, начал спускаться с холма, но остановился и крикнул: — Я потерял тапочек! Разыщи его!
Тетя Кэт потрепала сына за волосы:
— Найди тапочек, Хью. Он жутко перепугался. Думал, что змея.
— Змея — это еще полбеды, — пробормотал Хью. — Кен в овраге.
— Какие глупости! Беги ищи тапочек.
— Но ведь он в овраге, мама!
— Хватит говорить глупости, Хью! — оборвала его мать. — Что особенного в этом овраге? Беги. Делай, что тебе велят.
С холма спустилась, всхлипывая, Джоан.
— Бедняжка Самсон. Он погиб из-за меня. Я не заперла курятник. Из-за приезда Кена я забыла запереть дверь. Я виновата. Я убила моего Самсона. — И тут, вспомнив про оставшихся после смерти Самсона двух его вдов, Далилы и Иезавели[3], она, зарыдав еще горше, со всех ног бросилась назад к дому. — О господи! — взывала она, — Прошу тебя, прошу…
Тетя Кэт кинулась вслед за ней, желая ее утешить, но остановилась, протянув руки.
— О боже… — вздохнула она, припомнив собственные детские переживания. — Слава богу, что я уже вышла из этого возраста…
Кен так и сидел, скорчившись, в лазе, который проложили себе животные в зарослях ежевики. Он боялся двигаться, боялся дышать, потому что при малейшем движении в него когтями вонзались колючки ежевики. У него было такое чувство, будто кто-то схватил его челюстями и держит. И тут раздался голос дяди Боба:
— Где ты, Кен?
— Здесь.
— От слова «здесь» мало толку, парень. Я тебя не вижу.
— Я здесь, — всхлипнул Кен. — Вот здесь. Не знаю где и не знаю почему. Ужас какой-то!
— Если ты не знаешь почему, то я уж и подавно не знаю. — И вдруг дядя Боб с силой втянул в себя воздух: — Господи, прости и помилуй! Как тебя занесло туда?
Кен всхлипнул.
— Ну и ну, парень, неужто ты именно там?
— Да, дядя Боб.
Дядя Боб с силой швырнул мотыгу на землю, с излишней яростью засунул рубашку в штаны и рывком застегнул пряжку на поясе. Потом, прислонившись к дереву, выдрал у себя из босых ступней пару колючек, пробормотал что-то себе под нос и, стиснув губы, тяжело задышал, раздувая ноздри. Появившаяся рядом тетя Кэт тотчас распознала эти симптомы: ее муж пребывает в прескверном настроении. Такое порой случалось по утрам.