— Больно?
Лезвие шло по подбородку снизу, и Крокер дернулся.
— Больно что?
— Бриться. Звук ужасный. Я слышу, как скрипит твоя борода, когда ты подрезаешь ее.
Дэниел взял висевшее у него на плече полотенце и промокнул подбородок.
— Нет, не больно.
— Но у тебя течет кровь!
— Пустяки. Правда.
Он отложил полотенце и продолжил.
— Сколько раз ты это делаешь?
— Делаю… что?
Почему, черт побери, он придает каждому ее вопросу явно другой смысл?
— Бреешься.
Дэниел протянул девушке бритву, чтобы она сполоснула лезвие в теплой воде. Вернувшись на свое место на кровати. Сьюзан принесла с собой тазик с водой, который поставила себе на колени, отчего ее бедро еще плотнее прижалось к ноге Дэниела. На какое-то время удовольствие от компании Дэниела, казалось, отогнало страхи прошлого. Но он боялся, что все вернется, если он осмелится дотронуться до девушки.
— Сколько раз, Дэниел? Он вернулся к ее вопросу.
— Если только моя работа не требует от меня…
— Неряшливого вида, — помогла Сьюзан.
— Неряшливого?
— Неряшливого, — подтвердила она.
— Если моя работа не требует от меня… неряшливого вида, я бреюсь каждое утро. Иногда и вечером.
— А зачем вечером?
Дэниел открыл рот, помедлил, потом снова вернулся к бритью. Как объяснить Сьюзан, что это делается для того, чтобы не поцарапать кожу какой-нибудь милашке?
— Иногда борода растет слишком быстро. Когда солнечно, например.
— О!
Дэниелу удалось закончить процедуру без новых порезов. Но к этому моменту его руки дрожали от напряжения.
Не успел он удалить последний волосок, как Сьюзан решительно отняла у него бритву.
— Я закончу.
Она взяла с подноса еще одно полотенце, окунула его в теплую мыльную воду и смыла с лица Дэниела пену.
— Ой, Дэниел! Да ты почти красивый, когда бритый.
И это было правдой. Есть мужчины, которые бритыми кажутся голыми. И некоторые используют усы и бороду, чтобы скрыть слабый подбородок или тонкие губы. Но у Дэниела был резко очерченный квадратный подбородок с небольшой ямочкой посередине.
— Теперь надо что-то сделать с твоими волосами.
Девушка запустила пальцы в густые темно-русые пряди, достававшие до плеч. К ее удивлению, волосы Дэниела заструились между пальцами, как поток солнечного света. Теплые, шелковистые. Ужасно, что придется обрезать их.
Сьюзан нахмурилась, ей действительно не хотелось лишать Дэниела его длинных волос. И хотя Сьюзан никогда не нравились мужчины, которые отпускают гривы, «хулиганский» вид Дэниела волновал и завораживал ее. Длинные золотистые волны несли в себе что-то языческое, древнее, словно выявляя в Дэниеле облик мужчины давних веков.