волосы. Без них она, скорее всего, почувствует себя оголенной.
— Так будет легче ухаживать за ними и за собой, — сказала Сьюзан.
Дэниел схватил ее за локоть.
— Это будет преступлением.
— Единственное преступление — это твое появление здесь. А теперь помолчи, пока я займусь тобой!
Необходимость заставить Дэниела замолчать вынудила Сьюзан шлепнуть на его лицо и подбородок пену для бритья, причем гораздо больше, чем нужно.
Дэниел заговорил было, но сразу набрал полный рот пены. Отплевавшись и выругавшись, он плотно сжал губы, откинулся назад и извлек удовольствие из того, что наблюдал, как свет лампы оживляет щеки Сьюзан. Ему нравилось заставлять девушку краснеть. Тогда ему казалось, что весь мир невинен. Жестокий мир еще не уничтожил красоту. Пока нет.
Сьюзан осторожно раскрыла бритву и поднесла ее к свету.
— По-моему, она достаточно острая.
Девушка попробовала лезвие большим пальцем и порезалась, на подушечке пальца выступила кровь. Сьюзан вскрикнула и сунула палец в рот, высасывая алые капельки. Тело Дэниела отозвалось моментально. Нет, ему не стало плохо. Из глубины сознания поднялись чувства — изначальные и примитивные. Ему оказалось достаточно лишь одного взгляда на розовый язык. Ее рот приоткрыт. Губы влажны.
Почувствовав взгляд Дэниела, Сьюзан вытащила палец изо рта.
— Что такое?
Дэниела кольнуло подозрение.
— Ты раньше так делала?
— Резала палец?
— Брила кого-нибудь.
— Последние четырнадцать лет я прожила в монастыре. Как ты думаешь?
— Проклятье! — Дэниел выхватил бритву у нее из рук. — Не прикасайся ко мне ничем острым, поняла? — приказал он. — Мне уже разок пытались перерезать горло. У меня нет желания пробовать снова.
Сьюзан улыбнулась. Беззаботная радость ее улыбки преобразила строгие черты лица, сообщив им, пожалуй, даже излишнюю для женщины привлекательность. Особенно когда женщина с головы до ног одета в черное.
— Держи зеркало, — бросил девушке Дэниел.
— Слушаюсь, сэр.
Она взяла с подноса зеркало и села на край кровати. Дэниел попытался передвинуться, но Сьюзан сама пересела, так что ее бедро прижалось к его ноге.
— Начинай. Я послежу.
Он знал, что она не подведет. Он знал, что она будет следить своими большими зелеными глазами за каждым его движением. Дэниел затрепетал даже сильнее — и не от слабости в теле.
— Выше. Держи выше.
Пока он не до конца потерял самообладание, надо сбрить четырехдневную щетину. К огромному облегчению Дэниела, Сьюзан больше не отвлекала его. А по тому, как она держала зеркало, он видел, что она следит за каждым его движением.
Но Дэниел понимал, что рано радуется.