— Мой бог! Он хладнокровный бес. Вы же не останетесь с ним, верно?
— Почему бы и нет? Что изменилось? — Она пожала плечами, и он почувствовал приступ гнева. Это была не Эйврил, не его Эйврил — послушная, многострадальная. — Я потеряла силу воли тогда, на островах, и теперь должна вернуть ее себе. Существует договор. Моя семья…
— Ваша семья может изменить договор! — Он боролся с тем, чтобы его голос не звучал с силой морской команды. — Они взрослые люди. Большинство из них. Вы не можете ради них жертвовать своей девственностью, и они не вправе ожидать этого.
— Я не могу, но ваша жена сможет? Она не согласится на брак по расчету, только по любви? Она не выйдет замуж за человека, которому нужны будут только ее родословная и эмигрантское происхождение? Будете ли вы сами лгать ей и притворяться, что чувствуете что-то, стараясь сбежать к любовницам?
Воспитание и остатки сдержанности, которые и так висели на волоске, оставили его. Он схватил Эйврил в объятия и забыл, что собирался сказать ей, не говоря уже о том, о чем думал мгновение назад. Она была, как и прежде, мягкой, податливой в его руках, от нее исходил аромат весеннего луга, и его губы помнили вкус ее поцелуя.
— Я не сбегаю, — отрезал он. — Я не проклятый циник, как этот жадный до денег англичанин, с которым вы хотите себя похоронить.
— Люк, пожалуйста…
«Пожалуйста, уходите», — хотела она сказать. Ее губы были нежными, тело дрожало от его прикосновений, он знал, что должен или отпустить ее, или держать в объятиях, чтобы она чувствовала его тепло и заботу. Но тот дьявол, который привел его сюда, оказался сильнее, голова пошла кругом от женского запаха, от желания ощутить нежность ее губ, закрыв глаза на боль в ее взгляде.
Она дрожала от гнева, желания и беззащитности. Поняла, о чем он мечтает, и почувствовала райское блаженство, когда он с силой поцеловал ее, но извернулась и ударила его по закрытой сапогом голени, не обращая внимания, что обута всего лишь в домашние туфли.
Когда он поднял голову, она смотрела прямо ему в глаза, несмотря на спутанность мыслей. Люк вспомнил, каким был глубоким ее взгляд тогда, на острове Святой Елены, когда она искала правды в его словах.
— Черт бы побрал все, Эйврил. Будьте моей. Пойдемте со мной, я дам вам все тепло, которое вам когда-либо будет нужно.
— Погубите меня за мои собственные желания — вот что вы сделаете. Отпустите. И обещайте, что будете держаться от меня как можно дальше.
Чувствуя боль вины за то, что он сделал, Люк раскрыл объятия, она отступила назад.
— Вот. Вы свободны. Но я не оставлю вас, пока вы будете во мне нуждаться. Пока вы желаете меня.