Соблазненная подлецом

16 марта 1809 года,

острова Силли

Все это, конечно, сон, один из тех, что снятся перед самым пробуждением. Как холодно, сыро… Должно быть, окно каюты ночью распахнулось… До чего же неуютно…

— Гляди-ка, Джек, русалка!

— Да ну, с ногами? Хвоста-то нет. Никогда не мог взять в толк, как переспать с русалкой, когда у нее ног нету?

Если это и сон, то кошмарный… Так, проснуться, но глаз не открывать. Как же холодно и больно! И страшно, очень страшно.

— Думаешь, померла?

Кровь в ее жилах застыла от ужаса и непонимания. «Я умерла? И попала в ад? Что ж, говорят они точь-в-точь как черти. Главное — не шевелиться».

— На вид еще свеженькая. Сойдет, даже если не особо живая. У меня бабы не было пять недель!

— Как и у всех нас, дурак!

Грубый голос прозвучал ближе.

«Нет!» Неужели она закричала вслух? К Эйврил наконец вернулось сознание, а вместе с ним охватил леденящий ужас. Она вспомнила все: кораблекрушение, огромную волну, ледяную бурлящую воду и четкое понимание того, что смерть близка.

Но нет, она была жива и лежала на холодном мокром песке. Ветер обдувал ее кожу, а волны плескались у ног. Глаз Эйврил открыть не смогла бы, даже если бы захотела — они были плотно залеплены солью. Ну, по крайней мере, она не увидит весь этот кошмар и свое бедное тело, ноющее так, словно по нему проехали колесом. Ветер обдувает кожу… Она абсолютно голая, а голоса все приближались и явно принадлежали обычным мужчинам, которые хотели ее… Не двигаться.

Вдруг кто-то с силой ткнул ее под ребра, и она содрогнулась от страха, хотя разум отчаянно вопил: «Не двигайся!»

— Смотри, живая! Повезло! — восхищенно произнес один из мужчин.

Все еще дрожа, Эйврил свернулась клубочком.

— Как думаешь, сможем мы ее утащить за камни, пока другие не разглядели? Не хочу делиться, не получив свое!

— Нет!

Эйврил резким движением села на песке, обхватив себя руками, чтобы хоть как-то прикрыть наготу. Она жалела, что ничего не видит, и усилием содрала с глаз плотную соляную корку.

Негодяи стояли неподалеку и глазели на нее с похотливым вожделением. Теперь Эйврил могла их разглядеть, и ее замутило от ужаса. Первый мужчина был огромным, с пивным брюхом, мускулистыми руками и мощными, словно дубовые стволы, ногами. Второй — тот, что ударил ее, — оказался худым коротышкой. Он стоял ближе.

— Пойдешь с нами, милочка, — произнес коротышка таким сладким голосом, что Эйврил от омерзения передернуло. — Тебе будет тепло и уютно, а, Гарри?

— Я скорее умру, — выговорила она и, запустив руки в мокрый песок, набрала его полные пригоршни.

Но он тут же проскользнул между пальцами. Защищаться было нечем — рядом даже камней не валялось, а ее руки заледенели.