— Ну… лишней точно не будет. Если нет других планов.
— Вообще-то есть… Но о том после. Когда уже станет ясно, что вышло.
На столе Сталина сейчас лежала книга «Война в Корее». На момент написания, середина пятидесятых, под грифом «дсп», для офицеров, обобщение опыта боев. В середине девяностых вышла в издательстве «Полигон».
«Наиболее эффективным было применение напалмовых бомб и баков против пехоты, находящейся в открытых траншеях, ходах сообщения и дорожных канавах. В результате сбрасывания напалмовых баков с небольшой высоты горящая напалмовая смесь растекалась по поверхности земли, попадала в открытые сооружения (окопы, траншеи, ходы сообщения) и вынуждала пехоту покидать их.
При действии авиации с применением напалма американцы стремились создавать очаги устойчивых пожаров на расстояниях не более 40–50 м один от другого. При соблюдении этих условий, по их мнению, эффективность бомбардировок зажигательными средствами в три раза превышает эффективность бомбардировок фугасными бомбами того же калибра.
Ответной мерой северокорейцев было массовое применение крытых траншей, ходов сообщения. Хотя и в этом случае личный состав нес потери от высокой температуры и отравления продуктами горения. Решением проблемы было рытье газонепроницаемых блиндажей-убежищ».
С небольшой высоты при отсутствии ПВО. А вот сколько напалма можно залить в 240-миллиметровый минометный боеприпас? Или хотя бы в 160-миллиметровый?
Утро 19 ноября 1942 года. Волховский фронт, возле станции Погостье (к востоку от Мги).
Сто граммов наркомовских налей! Я только с переднего края. А там такое!
С тех пор как месяц назад того гауптмана штабного притащили, фрицы озверели совсем. Днем дрыхнут — ночью солдат в траншее держат в полной готовности, какой тут, к чертям, «язык»! Маленькой группе делать нечего, а большой просто не пройти — какая тут местность, сам знаешь… Да еще мины, проволока — в общем, Верден натуральный! Пока до траншей их дойдем, ляжем все.
А штаб орет и трибуналом грозит. Что я им, на крыльях туда перелечу? Или, в самом деле, в траншею вдесятером на полный батальон фрицев, чтобы хоть погибнуть не позорно? В обход? Как же, думали уже! Так тут всюду — где не болота, так фрицы. И так же ночью бдят! Сунулись, еле ноги унесли. Ефрейтора Митяева похоронили, осколок он поймал, сержанта Орехова — в госпиталь. Что делать? А я почем знаю? А штаб орет: где «язык»?
И вдруг позавчера, ну ты помнишь, те двое с приказом из дивизии. Перед тем как пойти на передовую, в пехотное переодевались, но у одного синие петлички были, летун значит, а второй особист, уж этих-то я отличу! Все осмотрели, нас расспросили и отбыли. А вчера к вечеру приказ: к полуночи за нашей линией зажечь костры, неяркие, но чтоб сверху было видно. И по сигналу начать стрельбу в сторону немцев — плевать, как попадать будете, но чтоб шум был. И лишних с передовой вон, а то не дай бог, прилетит по ошибке!