Все весело засмеялись над «шутками» попугая. Но у некоторых рабочих еще кипела обида на Макара Рукавишникова, и кто-то из толпы зло, под общий хохот, кинул:
— А нам тоже дали попугайчика, да только шутки-то он откалывает больно злые.
Николай Кораблев неприязненно поморщился:
— Не надо, не надо, товарищи. Завод придется налаживать, а при таком отношении к директору это немыслимо. — И, увидав, как отрицательно закачал головой Степан Яковлевич, добавил: — Ну, что вы? Лошадь обучают, а он человек…
— Нет уж, — Степан Яковлевич нажал двумя пальцами кадык. — Лошадь — ее плясать можно научить, а пустого человека — чему? Он ведь какой было фортель хотел выкинуть в Москве — всех рабочих уволить. Нарком вмешался, сказал: «Как так? Рабочих без завода оставить? Да ведь это топор на шею!» Так что, — продолжал Степан Яковлевич, — не пойдет у нас с ним дело, и точка. Не пойдет.
Рабочие одобрительно загудели.
Из всего этого Николай Кораблев понял, что между Макаром Рукавишниковым и рабочим коллективом легла пропасть, через которую тому вряд ли перепрыгнуть. Но он знал и другое, основное, что завод надо срочно восстанавливать, и поэтому решил сегодня же связаться с наркомом и «уломать» его, чтобы главным инженером на завод назначили Альтмана. С этой мыслью, распростившись с рабочими, он направился было в контору, как вдруг увидел Надю и Варвару. Несмотря на холод, на Варваре был белый халат с открытой грудью. Она шла рядом с Надей, обняв ее, явно заискивающе, чего Надя по своей наивности не понимала. Подойдя к Николаю Кораблеву, Надя сказала:
— Николай Степанович, Иван Иванович ждет. Завтрак остынет.
— Жалуется Надюшка-то на вас, — пропела Варвара и потупила глаза, затем вскинула их. — Как вы без семьи тут, мы уже обе хотим поухаживать за вами… Не кушаете, не спите.
— Мне и одной хватит, Надюши, — сердито проговорил Николай Кораблев и повернулся к Ивану Кузьмичу: — Что ж, Иван Кузьмич, посмотрите городок. Народ тут любопытный. Да и давайте запрягать батюшку-Урал, — а придя к себе на квартиру, сел за стол и, поджидая Ивана Ивановича, который что-то замешкался у себя в комнате, подумал: «А может, я зря так с Варварой-то. Может, у нее ничего, кроме заботы, простой и человеческой, ко мне и нет? А я уж…» — И он спросил вошедшую Надю: — Чего Варвара сюда лезет?
Надя по-простецки сказала:
— Говорит, любит, что ли, она вас.
— Ну вот еще новость какая. Ты ее не пускай. В квартиру не пускай. И скажи, чтобы она больше… ну скажи… — Он не договорил, в нем вспыхнуло мужское чувство гордости. «Какая… любит… красивая женщина. Очень красивая и… даже очень», — проговорил он про себя и тут же увидел, как где-то за плечом Варвары появились глаза Татьяны. Они укоризненно смотрели на него, и ему стало пакостно. — Знаешь что, Надюша, — заторопился он, — Ты гони… гони ее… Скажи, это, мол, у тебя, бабочка, с жиру. С жиру бесишься. Так и скажи, — и снова с тоской подумал: «А тут еще этот Макар. Нет, нет. Позавтракаю, и надо связаться с наркомом, сказать: «Ошиблись мы».