Похожий на горбуна приостановился, озабоченно озираясь и, кажется, ища, чем бы в этот самый плакат запустить. Однако снег вокруг был грязный, камни — тоже, а рук марать не хотелось.
Мимо прошли три подростка. Шедший по центру, судорожно жестикулируя, о чём-то взахлёб рассказывал. Кажется, о некой рок-группе. Словарный запас у меломана то и дело иссякал, и тинейджер постоянно срывался на звукоподражание:
— …та-кой, в натуре, такой… врр… ззу…
— О! — сказал долговязый, назидательно воздевши палец. — Вот что случается с теми, кто, вмазав, не упражняется в родной речи… — Тут он взглянул искоса на спутника. — Ну ты чего, Влад? Опять козлы? Ненавидишь?
— Достал меня этот город, — сквозь зубы ответил тот, что был похож на горбуна.
— В другой бы переехал.
После таких слов лицо Влада смялось, как пластилиновое.
— Других не бывает.
Они перебрались на ту сторону улицы и двинулись дворами, сознательно забредая в лужи, чтобы отмыть обувь. Влад шёл молча, с криво застывшим оскалом. Потом ни с того ни с сего окликнул ворчливо:
— Слышь, Андрюх. А знаешь, сколько Игорьку лет?
— Лет сорок?
— А за пятьдесят не хочешь?
Долговязый Андрюха поморгал.
— Столько не живут! — убеждённо сказал он, но Влад его вроде бы даже и не услышал.
— Такая вот фишка, — скрипуче продолжал он. — В отцы нам годится. Вроде бы, о чём с ним говорить?
— Н-ну, мужик-то, согласись, умный…
— Умные храмы строят, — буркнул Влад. — Только мне с ними не то что говорить… Упс! Чуть не проскочили…
И они вошли в распахнутый настежь крайний подъезд серой облупленной пятиэтажки. В подъезде сильно пахло кошачьей мочой и людским потом. А может, и не потом. Может, бульоном. Но в любом случае букет был на редкость мерзкий.
Дверь им открыл хозяин квартиры — тот самый Игорёк, о ком только что шла речь. Выглядел он и впрямь на сороковник — ни пуза, ни лысины. Крепенький такой неприметный мужичок среднего роста, неопределённого возраста…
Проведя гостей в обшарпанную комнатёнку, закрыл и сдвинул на край стола пару изрядно потрёпанных фолиантов. Запросто можно было подумать, будто ещё минуту назад он усердно что-то читал, а то и выписывал… Однако на месте убранных книг чётко обозначились тёмные заплаты чистой полировки. Иными словами, к томам этим хозяин не прикасался по меньшей мере дня два-три. Скорее всего, валялся на диване и, глядя в потолок, мыслил…
О самом Игорьке было известно следующее: работает где-то, кажется, в котельной, образование — высшее незаконченное, пьёт мало, но сильно увлекается историей. С первой женой — развёлся, вторая — померла. Среди соседей слывёт тронутым. В котельной — тоже.