– Когда он заплатит, не оставляй себе этих денег, – горячо сказала она, – они запятнанные, они нечистые, как тот соверен, который он мне прислал и который я выкинула в окно. Мы не нуждаемся в них, они принесут нам несчастье.
– А что, по-твоему, я должен с ними сделать? – улыбнулся он. – Выбросить их из окна на Беркли-сквер?
– Нет, разумеется, – ответила она. – Я просто думала, может быть, создать какой-нибудь благотворительный фонд или что-нибудь в этом роде?
– Для кого? – спросил он.
– Надо все это хорошо обдумать и подобрать нужное название, но нельзя ли, чтобы деятельность этого фонда была направлена на помощь обедневшим девушкам из дворянских семей, которые оказались в том же положении, в которое попала я в доме лорда Уолдена? – сказала Друзилла.
Маркиз взглянул на листы бумаги, каждый из которых представлял большую ценность, по каждому из них можно было получить сумму, показавшуюся бы огромной обычному человеку. Затем он снова взглянул на Друзиллу.
– Это доставит тебе удовольствие? – спросил он.
– Мне будет приятно думать, что такой фонд существует и что он оказывает помощь несчастным женщинам, которых преследуют такие мерзавцы, как лорд Уолден, – ответила она.
– Тогда я скажу своему поверенному, что он должен сделать с этими деньгами, когда я их получу, – сказал маркиз. – Он придумает что-нибудь вроде того, что ты предложила.
– Ты действительно это сделаешь? – спросила Друзилла. – О, я так тебе благодарна!
– Это тебя должны благодарить те женщины, которым раньше некуда было обратиться за помощью, – сказал маркиз.
– Может быть, нам удастся спасти нескольких девушек, оказавшихся в той же ситуации, что и я, – проговорила Друзилла, – и которым приходится выбирать между голодной смертью и жизнью с каким-нибудь подлецом.
– Ты говоришь так, будто все мужчины – подлецы, – заметил маркиз.
– Большинство из них! – ответила Друзилла. – Но теперь я могу забыть об этом, теперь я знаю, что он не прячется за углом и не поджидает меня.
– Я же пообещал тебе, что ты его больше не увидишь, – сказал маркиз.
– Мне трудно выразить словами, как я тебе благодарна! – воскликнула Друзилла.
Она прижала руки к груди и подняла на него глаза. В первый раз с того момента, как он ворвался комнату, чтобы сообщить ей о своем триумфе, он обратил внимание на длинные огненные локоны, спускающиеся ей на плечи, на прозрачный пеньюар, надетый поверх тончайшей ночной сорочки. Минуту он молча смотрел на нее, и она почувствовала внезапный страх. Затем он отвел глаза и повернулся в сторону двери.
– Я нарушаю все условности, – сказал он. – Если бабушка застанет меня здесь, мне здорово попадет. Твой покорный слуга, Друзилла. По крайней мере, у нас одним врагом меньше.