Она снова припудрила нос и побрызгала духами волосы и шею. Испытывая страшное волнение от того, что она собиралась сделать, Карлотта подошла к двери, ведущей в комнату Нормана, и постучала.
Ответа не последовало. Она немного подождала, затем постучала снова. Ответа не было и на этот раз.
Она немного помедлила и с вызывающим видом резко повернула дверную ручку.
Дверь была заперта.
Яркое солнце бросало золотистые блики на голубые волны Средиземного моря. Линия горизонта, где небо встречалось с морем, терялась в легкой мерцающей дымке.
На горах позади Канн зеленели деревья, сады радовали глаз яркими цветами.
Карлотта лежала на балконе. От палящих лучей солнца голову ей защищал большой бело-зеленый зонт. На ней было легкое платье с большим вырезом на спине, оставлявшее руки обнаженными.
За последние несколько дней кожа ее начала постепенно приобретать едва заметный золотистый оттенок. Вид у Карлотты был не особенно счастливый. Под глазами появились круги, в уголках рта залегли морщинки.
Норман предложил, чтобы она каждый день после ленча отдыхала на балконе, и Карлотта согласилась. Она уже привыкла соглашаться со всеми его предложениями.
Хуже всего были те два часа, которые ей приходилось проводить в одиночестве в своей спальне или на балконе.
Карлотта была замужем уже неделю и успела понять, что Норман оказался вовсе не тем человеком, каким она его себе представляла.
После того вечера в Париже он держался с ней как посторонний. Три дня и ночи, которые они провели во французской столице, стали для Карлотты настоящим кошмаром.
Норман окружил себя друзьями и знакомыми, и у нее совсем не было возможности остаться с ним наедине и поговорить. Он часто устраивал вечеринки, где Карлотта была вынуждена исполнять роль хозяйки.
Они ездили на скачки, посещали театры и модные рестораны, осматривали парижские достопримечательности, однако при этом с ними всегда находились какие-то люди.
Карлотта плохо представляла себе, откуда взялись все эти новые знакомые и как они все собирались вместе. Объединяло их только одно – желание потратить деньги Нормана.
Когда Карлотта сошла с поезда, доставившего их из Парижа в Канны, она испытывала огромную моральную и физическую усталость.
Солнце светило здесь так ярко, а природа казалась настолько красивой, что у Карлотты мелькнула надежда, что поездка на Лазурный Берег может оказаться залогом ее будущего счастья.
– Я больше не могу этого выносить, – сказала она себе. – Не могу. Не могу.
Наконец ей представилась возможность высказать все это Норману.