Черный котенок лежал на том же месте под лилиями. Эллиот заглянул за куст жимолости — банка из-под тунца была начисто вылизана.
— Полагаю, ты изрядно оголодал, а, Чертенок? — сказал он и взялся за шланг. — Дай мне включить воду и получишь еще одну банку, договорились?
Молодой кот смотрел на него, не мигая, насторожив уши, но на этот раз не принимая позу для атаки.
— Я всегда сочувствовал жертвам несправедливости, — сказал Эллиот, устанавливая разбрызгиватель. — Штука в том, что мы на одной стороне, ты и я. Пытаемся упорядочить хаос. Как ты думаешь, Чертенок?
Котенок принял небрежную львиную позу. Эллиот услышал негромкое мурлыканье.
После того как он дал Чертенку еще одну банку тунца, Эллиот зашел в дом и предпринял попытку убраться в столе в той комнате, которая служила ему офисом. Двадцать минут спустя в одном из ящиков он нашел старый набор для оригами, принадлежавший Анни.
Закончилось все тем, что день он провел, складывая кошек из маленьких квадратиков черной и серебряной бумаги.
На закате он пошел проверить почту. На улице было тихо. Время обычного оживленного движения миновало, и большинство людей сидели по домам. Чем они занимались? Готовили ужин, читали газеты, смотрели телевизор? Эллиот смотрел на окна, яркие прямоугольники в летних сумерках, но не мог представить себя внутри. Те части его жизни, что были нормальными, отправились в Даллас.
Разбрызгиватели все еще работали, чтобы воскресить иссушенный газон, громко скрипели сверчки. Никакой личной почты, но зато ярко раскрашенная открытка от Терра Тойз, анонсирующая выставку Летних Открытий. Если бы Анни была дома, он бы отвез ее туда завтра, на обратном пути с их ежеутреннего купания в Бартон-Спрингз.
На бетонной стене моста были нанесены свежие отметки, странные процарапанные шестиугольные символы. Эллиот подтянулся, уселся на стену рядом с почтовыми ящиками и стал ждать, что будет дальше.
Белые собрались первыми на этот раз.
Сначала он чуть было не пропустил их, потому что с этой стороны почтовые ящики частично загораживали русло грозового потока. Но кошки были там. С последнего раза их позиции изменились.
Через минуту свои места заняли черные. Их передняя линия выглядела неровной, потому что у них не хватало пешки. Чертенок был самым худощавым из всех молодых кошек, самым маленьким. Он не узнал Эллиота, просто смотрел прямо перед собой.
Шея Эллиота напряглась. Черные определенно были превзойдены; белые пешки были крупнее и их было больше, хотя старшие фигуры с обеих сторон казались примерно равными.
Пешка рядом с Чертенком сделала свой первый ход. Это был крупный кот, хотя все еще подросток, и сначала он стоял на Б3. Он сделал два осторожных шага вперед, выходя из неровного переднего ряда.