Но как же так? Как мог Бор пойти на это? Ведь повстречайся ему он теперь, и Дариус убьет его. Убьет, не слушая объяснений. Убьет и будет прав. Где бы ни встретив и как бы ни убив.
Потому что это не легенды — в клинке действительно заключена частица души его хозяина. И теперь, когда его сабля пропала, Дариус чувствовал, что вместе с ней пропала путь и крохотная, но ее часть.
В древности, когда хоронили воина, обязательно в могилу рядом с ним клали его меч. У него могло быть много мечей, но с собой в могилу воин забирал именно тот клинок, который являлся для него самым дорогим. А Бор его саблю украл. Украл, польстившись на ее цену.
Но как же он не проснулся в тот миг, когда Бор брал его саблю? Да, вчера они очень устали, стремясь уйти как можно дальше. Да, самый сладкий сон приходит именно под утро, когда и исчезли Бор с Сегуром. Но как он не смог почувствовать, что часть его души уходит вместе с ними? И что же он, в конце концов, за гонорт, которого можно застать врасплох, пусть и спящим?
Вернулся их лучший следопыт Галуг и, на молчаливый вопрос Дариуса лишь с сожалением развел руками:
— Здесь такие места… Они могли пойти в любую сторону. Ни на камнях, ни на воде следов не остается.
Галуг был прав. Невдалеке сливаются в один два ручья, а это уже три направления. Вчера, перед тем как остановиться на ночлег, они долго шли
по камням, когда-то вероятно бывших дном высохшей теперь уже реки, на которых совсем не остается следов. Вон они, камни, совсем рядом, достаточно сделать всего несколько десятков шагов. Так что возможность спрятать следы у сбежавших была. А уж Бор как следопыт ничуть не хуже Галуга, и тому, кто отлично умеет читать чужие следы, спрятать свои значительно проще.
Что самое неприятное, у них абсолютно нет времени на поиски, которые могут затянуться неизвестно на сколько. Срок, когда им необходимо прибыть в Фагос, неотвратимо приближался.
Нет, если бы Галугу удалось обнаружить след, Дариус, не раздумывая, бросился бы за ними в погоню. И непременно настиг бы их. А уж потом…
Дариус явственно представил, как вонзает в Бора кинжал. Или в Сегура. Он никогда не был кровожадным человеком, но есть вещи, которые нельзя прощать никому. И вместо всего этого им придется идти дальше, чтобы к сроку выполнить контракт. При мысли о нем рука Дариуса машинально прижалась к груди, там, где под тканью одежды висел на шее небольшой кожаный пенал.
'Жаль, что саблю тоже нельзя спрятать на груди, под одеждой', – с горечью усмехнулся он.
Ториан искоса наблюдал за другом, в душе ему соболезнуя. Украденный клинок действительно был настолько хорош, что он, сам того не желая, немного завидовал Дариусу, было дело, чего уж тут.