Лукас нервно почесал нос.
— Не трогай вещи Диогу, а остальные переставляй, как хочешь!
— Какие остальные?! Разве они есть? В этом доме Диогу повсюду! Все напоминает о нем! Все должно быть так, как оставил Диогу! Как ты можешь так жить?! Сомневаюсь, что Диогу терпел бы все это! Он бы перекрасил весь дом, переставил бы всю мебель, убрал бы все портреты и в две минуты покончил бы с этим трауром!
— Да, Диогу так бы и сделал, — улыбнулся Лукас.
— А ты?! Что ты намерен делать? Либо это и наш дом тоже, либо нет! А если нет, то мы переедем.
— Успокойся, ты слишком нетерпима, — невозмутимо сказал Лукас и отправился на работу, оставив Маизу на грани истерики.
— Мне очень нравится твоя жена, но у нее скверный характер, — сказала Далва Лукасу.
Прошел год. Малыш Лео уже начал бегать. Эдна все еще мечтала забеременеть, но у нее ничего не получалось.
И однажды Далва встретила Албиери, гуляющего с Лео по парку. Она хотела подойти, но профессор закрыл лицо мальчика и почти убежал от нее.
Что за чудачества? — удивилась Далва. Ей долго не давал покоя этот случай. Лукас смеялся над подозрениями няньки. Он предполагал, что это внебрачный ребенок доктора. А кто не без греха? Тем более что у Эдны нет детей. Служанка согласилась с его догадкой, но смутное сомнение не оставляло ее.
— Это он. Диогу снова живет… — думал Албиери, сравнивая детские фотографии Диогу и маленького Лео.
Профессор убеждал жену полюбить Лео, как своего сына.
— Я испытал это на себе. Мой собственный сын не мог быть мне роднее, чем Диогу. Сын — это тот, кто живет с тобой, кто тебе близок.
— Если бы ты женился на своей невесте, с ней бы ты захотел иметь кучу детей! Ты не ограничился бы крестниками. Ты просто не любишь меня! И не хочешь любить! — вспылила Эдна и ушла из гостиной.
Доктор последовал за ней.
— Я никогда не горел желанием стать отцом, но никогда не утверждал, что не хочу иметь ребенка, — начал он объяснять. — Я любил всех детей, при рождении которых присутствовал, привязывался к ним, как к родным. Я очень привык к тебе и не обманывал тебя. Может, тебе мало того, что я даю тебе, но поверь: это все, на что я способен! Ты права, я был бы гораздо счастливее, если бы мог отдаться чувствам. Но я не могу, ты вновь права, я боюсь любить! Дж меня это что-то запретное. Стоит кому-то понравиться мне, как я уже думаю, что привязанность может обернуться тоской, страданием для меня. Поэтому я привык держать дистанцию…
— Аугусто, я не понимаю… Ты такой умный человек, зачем ты вредишь сам себе? — заплакала Эдна.
— Я напоминаю себе ребенка, который не протягивает когда-то обожженную руку из-за страха обжечься снова…