Он обратился к сестре:
— Не могли бы вы сказать буфетчику, чтобы он принес мне еще несколько сандвичей?
— Пусть принесут языка, ветчины, крабов и куриного салата, — приказала Гвинни. — Пусть принесут все, что есть! Видишь, Тэкси, я не уморю тебя голодом, как мой отец.
— Ни слова против отца, — ответил он, жуя. — У него прекрасное сердце.
Она согласилась. Затем прибавила, подумав:
— Да, думаю, что оно у него есть. Потому, что иначе, Тэкси, он давно бы выкинул тебя вон.
Молодой человек вынул кусок изо рта:
— Почему, Гвендолин, он должен бы меня выгнать?
Она засмеялась:
— Потому, что ты страшно туп, Тэкси. Вот почему.
Он тоже засмеялся.
— Ну, может быть, он этого еще не заметил. Но если, Гвендолин, тебе угодно, то я мог бы совершенно серьезно…
Он прервался: Джерри принес большие блюда и поставил их перед ним.
— Кушай, Тэкси, кушай! — сказала Гвинни.
— А ты — за компанию? — спросил он.
— Нет, — ответила она, — этого мне нельзя, увы! Лучше дай мне еще кусочек льда.
Тэкс повиновался и положил ей в рот лед.
— Гвендолин, — сказал он, — отучись, по крайней мере, от этого ужасного «увы».
— Как? Ты находишь его ужасным? Можешь мне поверить, Тэкси, оно очень изящно и классично. Все героини так говорят во всех классических произведениях французской литературы. Кроме того, это у меня так хорошо выходит, посмотри только. — Она закрыла веки, медленно открыла их, испустила глубокий вздох, приостановила губы, потянула их назад, сделала глубокий вдох и произнесла томно: «увы!»
— Ну, Тэкси, как?
Выходило очень хорошо. Это вынужден был признать сам Тэкс Дэргем.
Он ел молча, обдумывая при этом, что сделать. Да, было бы лучше всего прямо переговорить с нею — свободно, открыто, начистоту.
Его удивило, что она вдруг притихла. Он посмотрел на нее и, увидев, что она держит в руке маленькую фотографию в рамке, устремил на нее пристальный взгляд.
— Кто это? — спросил он.
Она вздрогнула и протянула ему карточку.
— Ты знаешь ее?
— А, женщина! — сказал он совершенно успокоившись. — Я боялся, не Ральф ли это Уэбстер или еще какой-нибудь дурак, из тех, что всегда вертятся около тебя. Приятельница — ну их, можешь их иметь дюжины.
— Знаешь ты ее? — повторила Гвинни.
Только теперь он внимательнее всмотрелся в фотографию.
— Эту-то? — Он подумал. — Кажется, я видел ее раз с тобой в «Карнеги-холл» на одном из этих скучных концертов. И не ездила ли ты с ней верхом в Централ-Парке? Впрочем, красивая женщина, — заключил он с видом знатока, — вполне красивая женщина!
— Да, ты думаешь? — спросила Гвинни, прибавив мечтательно: — Она очень красива, очень. Ее зовут Эндри…