Пять стихов, заканчивающих Вступление к «Медному Всаднику», были очень важны для поэта, необходимы для создания надлежащего тона и настроения в новой поэме, и потому они переделывались им много раз. История текста отрывка от приведенных выше первых набросков до последней его редакции такова.
Переписывая поэму в первую (Болдинскую) беловую рукопись, Пушкин придал последним стихам Вступления такую форму:
Была ужасная пора…
Об ней начну повествованье
И будет пусть оно для вас,
Друзья, вечерний лишь рассказ
А не зловещее преданье.
В этой редакции переработаны строки, напоминавшие эпилог «Бахчисарайского фонтана», и заново написано окончание, в котором поэт, обращаясь к читателям, определяет свое произведение как «вечерний лишь рассказ», т. е. рассказ, служащий, несмотря на весь трагизм его сюжета, лишь для развлечения слушателей и в особенности слушательниц, собравшихся зимним вечером вокруг рассказчика,454 но который не следует воспринимать как «зловещее преданье» — как воспоминание о прошлом событии, содержащее в себе предчувствие или даже предсказание грозящей в будущем гибели города, основанного Петром, и, следовательно, всего дела Петрова, от враждебной ему стихии.
Отрицание «зловещего преданья», каким может быть сочтена «Петербургская повесть», и тем самым утверждение незыблемости, неколебимости «града Петрова», являющегося символом всей новой России, присутствует как в первой беловой (Болдинской) рукописи поэмы, так и в Цензурном автографе, представленном Николаю I.
Переписке последнего предшествовали торопливо и сокращенно написанные наброски с попытками новых исправлений:455
<Была ужасная пора>
Пускай об ней воспом<инанье>
Живет в моем повество<ванье>
Друзья как вечер<ом> расск<аз>
Зимою [вечером] для вас
А не зловещее пре<данье>
*
<И> будет пусть оно для вас
Друзья вечерний лишь рассказ
А не зловещее преданье
(Акад., V, 187)
В автографе, переписанном для представления в царскую цензуру (ЦА), заключительные стихи Вступления принимают такую законченную форму:
Была ужасная пора…
Об ней начну повествованье
И будь оно, друзья, для вас
Вечерний, страшный лишь рассказ,
А не зловещее преданье…
Этот текст должен был бы сохраниться и в писарской копии (ПД 967), снятой в 1836 г. с Цензурного автографа. Но еще до отдачи ЦА в переписку Пушкин заменил приведенный текст ЦА другим, автограф которого до нас не дошел. Это исправление представляет собой единственное отклонение ПК от текста ЦА (что имеет, как будет показано ниже, большое текстологическое значение). Переделывая текст, казалось бы, вполне установленный, поэт преследовал цель устранить из этой вводной в поэму тирады упоминание как о «вечернем, страшном рассказе», так и о «зловещем преданьи», т. е. все то, что влекло к представлению о сюжете поэмы как о рассказе, интересном и завлекательном для слушателей (и только!) и, с другой стороны, содержащем скрытое предсказание возможности повторения «ужасной поры» и, очевидно, гибели города. Чтение ПК, вошедшее в основной текст «Медного Всадника», таково: