а также повторяющиеся в следующей строфе слова:
Эти стихи могли подсказать Пушкину лирические обращения к Петербургу («Люблю тебя, Петра творенье..» и т. д.), повторяющиеся пять раз во Вступлении к поэме.
К литературному фону «Медного Всадника» можно с известным основанием причислить и описание летней белой ночи над Невою в идиллии Н. И. Гнедича «Рыбаки», написанной в 1821 г. и напечатанной в следующем году (Сын отечества, 1822, ч. LXXVI, № 8). Пушкин привел 28 стихов из этого описания (в ранней, позднее переработанной Гнедичем редакции) в примечании 8 к строфе XLVII первой главы «Евгения Онегина» (в первом полном издании романа, вышедшем в свет около 23 марта 1833 г.) с такими вступительными словами: «Читатели помнят прелестное описание петербургской ночи в идиллии Гнедича».360 Это описание могло вспомниться поэту и при создании стихов 48-58 «Медного Всадника».
Реминисценцией отрывка из той же идиллии Гнедича, в котором говорится о «высоком тереме» «на Неве»:
Из камня, где львы у порога стоят как живые, —
являются, вероятно, стихи 220-224 «Медного Всадника», изображающие дом «на площади Петровой»,
Где над возвышенным крыльцом
С подъятой лапой, как живые,
Стоят два льва сторожевые.
Из литературного наследия Жозефа де Местра наибольшее значение для нашей темы имеет книга «Санктпетербургские вечера, или Беседы о временном правительстве Провидения», вышедшая в Париже в 1821 г., уже после смерти автора. В библиотеке Пушкина сохранилось ее второе издание, 1831 г.,361 однако это не значит, что Пушкин не мог читать ее раньше. Есть все основания думать, что он познакомился с трудом де Местра вскоре по выходе его первого издания, живя в Кишиневе в 1821-1823 гг.362 Об этой «знаменитой книге», первое же издание которой вызвало «громкую полемику не в одной лишь Франции», академик М. П. Алексеев пишет: «„Петербургские вечера“ де Местра представляют собою, как известно, серию философских диалогов (числом 11), которые ведут между собою в Петербурге в 1809 г. три лица: сам автор, петербургский сенатор и молодой французский эмигрант, бежавший из Франции „во время революционной бури“. Первый диалог развертывается во время прогулки по Неве; автор начинает свою книгу живописной панорамой Петербурга в теплую белую ночь, открывающейся собеседникам с лодки, медленно скользящей по глади реки. Многое должно было увлечь и Пушкина в этой с подлинным литературным блеском написанной картине <…> Де Местр подробно описывает Неву, полноводно текущую в лоне великолепного города <…> Медленно плывет лодка по Неве, и собеседники внимают красоте пейзажа и тишине ночи… Но вот возникает перед ними видная с Невы „конная статуя Петра I, возвышающаяся на краю необъятной Исаакиевской площади“…». И далее: «Читая эти вступительные страницы к знаменитой книге де Местра, трудно отделаться от впечатления, что какие-то нити протягиваются от них к чеканным строфам „Медного Всадника“; и для Пушкина, и для де Местра „кумир с простертого рукою“, бронзовый облик того,