Еще несколько быстротечных часов бурлила гулянка, никто не хотел сдаваться первым, и нам, детям, даже незачем было прятаться, чтоб о нас забыли.
Анна-Мария поднялась в комнату и вернулась с шампанским.
— Быть может, пригласить синьору Зингони?
Aclamatione!
Синьора Зингони поблагодарила и за подношение, и за приглашение, но просила передать, что она уже собралась ложиться. Все участливо покивали и припомнили неважное здоровье синьоры.
Пару раз выползал из своего кухонного подземелья Джуглио.
— Гляньте-ка, — прыскнул отец. — Да он пьян как сапожник и сей секунд лопнет от злости.
Чего он ярится, не мог понять никто, но разгневанная речь il awocato портила атмосферу даже больше пьяных воплей Джуглио. И последний был скоренько препровожден в исходную точку, поддерживаемый недрогнувшими Лауриными ручищами. Про мистические голоса и думать забыли. В этот вечер, по крайней мере.
— И все живут мечтой — выбраться отсюда, — вздохнула мама в темноте, когда мы уже погасили свет.
Перегулявший, я никак не мог уснуть, метался по кровати. А вокруг струились лица. Все: постояльцы Зингони, сама синьора, мать, отец, Малыш, Нина, все ученицы танцкласса, нищие, Савонарола, монах из Санта Кроче, лысый попутчик, ряспятый бедолага, семейство Занфини, тетя — и Мирелла.
Мирелла! Так, всех вон, оставить одну Миреллу.
Ни черта подобного, от них не отделаешься. Они просачиваются обратно. А там наверху молчит комната, это Мозг Зингони, в его трубках подрагивает воздух. Кажется, на органе кто-то сидит, точно сидит! Ой, да это я — стены расступились, и Мозг, прихватив меня, вышел в открытое море, берег тут же утонул за горизонтом. Я вцепился в подушку: качало нещадно; сновала команда — лица, когда-то виденные мной. Я помнил не всех, положиться наверняка не мог ни на кого.
Каждой клеточкой я знал: ничем хорошим это не кончится.
Неделя на излете. Еще один денек. Первый мороз, утром в бассейне корочка льда. Тоненький, грязно-зеленый струпик. Видно, как под ним мечутся замурованные золотинки, рыбки. Линялые кроны, кольчуга неба, колючий, как наждак, воздух.
Мы сбились у бассейна: Малыш, Марко, Бруно, Роза, Туллио и я. «Ой как им холодно», — передернулась толстуха Роза, неотрывно следя за красными точечками подо льдом. Она запакована в пальто на вырост, слова вырываются белым облачком.
Тут же кружится Рикардо. Возник, как всегда, ниоткуда. Вихляет на велосипеде вокруг бассейна, как обычно. Мы смерили друг друга взглядом. Остальные сделали вид, что их тут нет.
Рикардо наматывал круги, я вертелся в такт, наливаясь силой вчерашней победы. Рикардо выписывал широченные круги.