У самого профессора имелось лишь одно хобби. Он любил старые голливудские фильмы и по вечерам сидел перед огромным плазменным экраном, смахивая слезы при просмотре особенно душещипательных мелодраматических сцен.
В один из таких моментов в дверь позвонили. Крылов любил гостей, у него часто собирались приличные люди, вели светские беседы. Но все подобные сборища оговаривались заранее, никто не решился бы прийти в гости без предварительной договоренности.
Профессор вышел в просторный коридор и открыл дверь, не поглядев в глазок. У Крылова не было врагов, он никого не боялся. Гость, стоявший на площадке, тоже не напугал его, скорее удивил. Перед ним стоял один из тех, кого он меньше всего ожидал увидеть, – секретарь мэра Эдик Ордовский.
– Чем обязан вашему визиту, Эдуард Николаевич?
– Нужно поговорить. Дело важное.
– У меня с мэром официальные отношения.
– Вопрос касается меня лично. Я знаю о ваших официальных отношениях. Но частные вопросы вы решали через меня.
– Тем более ваш визит неуместен.
– За разговором и решим, что уместно, а что нет. Конечно, я могу уйти, но за последствия не отвечаю.
Крылов нехотя посторонился, и Эдик вошел в квартиру. Они прошли в гостиную, хозяин предложил незваному гостю сесть в кресло, сам сел напротив и начал холодно разглядывать его.
– Я больше не работаю на Пичугина, – заговорил Ордовский. – Он меня избил и выгнал на улицу в чем мать родила. Самодур и псих, иначе не скажешь. Я думаю, на следующее утро он понял, какую ошибку совершил. Теперь ему ничего не остается, кроме как убить меня. Мэр подключит к этому делу и преданных ему полицейских, и бандитов. Впрочем, полагаю, он уже это сделал. Для меня ворота города закрыты, и уехать я не смогу. Спрятать меня можете только вы. Здание Института судебной медицины имеет статус неприкосновенности. Государство в государстве, своего рода Ватикан. Но главное, что меня там искать не станут. Мы ведь с вами всегда были в натянутых отношениях.
– Позвольте, но почему я должен это делать? Согласен, с мэром и с вами у меня натянутые отношения. Но я не хочу вмешиваться в ваши распри. У меня своих забот хватает.
– Хотите, чтобы их стало еще больше? – задал вопрос Ордовский.
Они говорили тихо, без эмоций, словно ни о чем, просто чтобы поддерживать разговор, как чужие люди, оказавшиеся в самолете на соседних местах.
– О чем вы? – приподнял брови Крылов.
– Видите ли, Савелий Аркадьевич, в течение последних десяти лет я вел дневники, а точнее, писал мемуары. Всю жизнь мечтал стать писателем. Не суждено. Вскоре я понял, что из моих мемуаров может получиться настоящий бестселлер. Книга года. Великолепный триллер. Но если речь идет о фактах, а не о фантазии и форма изложения не литературная, а скорее документальная, то каждый сможет потребовать от меня доказательств. Иначе вся история останется словоблудием и на меня можно будет подать в суд за клевету. Вот тогда я начал собирать компромат и копировать важнейшие документы, а также делать записи ответственных разговоров. Пичугин всегда считал меня исполнительным дураком, и меня этот статус вполне устраивал. Сейчас у меня набралось материалов на пятитомное издание. Если я не могу выехать из города, то это не относится ко всем остальным. Документы я передал доверенному лицу, и они уже доставлены в Москву. Если со мной что-то случится, то весь материал будет отправлен в Генеральную прокуратуру и Министерство внутренних дел. Только так я смогу себя обезопасить. Вашей персоне посвящена отдельная глава, Савелий Аркадьевич, и к ней прилагаются тоже очень любопытные документы. Я принес вам копии для ознакомления.