.
Неуклюжая и неадекватная притча, изображающая Всемогущего убегающим от Сатаны подобно тому, как пастырь бежит от волка, а праведника, если следовать ей, сначала уподобляет барану-вожаку, а потом пастырю отары овец, что уже не просто ляпсус с точки зрения литературы. Теологи, как я полагаю, смущены и вопросом о том, какое место отводится обвинителю Иова, или следует вместе с поэтом сказать, что «и он служитель Бога на свой лад»*; однако в трактовке комментатора Иова в Зогаре Сатана превращается в равного Всемогущему, Которому приходится прибегать к хитрости, чтобы спасти Свой народ. Напрашивается вывод, что Каббала в вопросе о зле ни просвещает, ни утешает: ответ, прямо скажем, ребячливый. «Древние опоры мира и [мудрые светочи Израиля] смотрят на это по-другому», – говорит тот же персонаж, имея в виду национальность Иова. Один из них утверждает, что Иов был праведником из неевреев, испытываемым ради искупления мира. Как-то рабби Хаммарумна встретил пророка Элиягу (Илию) и спросил его: «Как следует понимать, что праведный человек страдает, а грешный наслаждается своей жизнью?» Пророк ответил, сказав: «Праведник, у которого мало грехов, получает наказание за них в этом мире и потому страдает здесь; а человек, у которого грехов много, а добрых дел мало, получает воздаяния за них в этом мире и потому наслаждается своей жизнью»>3.
В данном случае Каббала предлагает достаточно прямолинейное объяснение, во многом схожее с учением католической церкви. Католическое богословие идет даже дальше и настаивает, что не только добрые дела закоренелого грешника, совершенные вследствие сердечного порыва, но и всякая естественная доброта вознаграждается исключительно в этом мире. Каббала редко грешит хладнокровными калькуляциями подобного рода. Иногда она утрачивает гротескность и четко отсылает к Писанию, иллюстрируя элементарную духовную истину, как, например, в случае с переменой, которая необходима грешникам.
«Обремененные грехами нуждаются в перемене места, изменении имени и изменении поведения, как и было сказано Аврааму: «Пойди из земли твоей» (Быт., 22: 1). Это о перемене места. И: «И не будешь ты больше называться Аврамом, но будет тебе имя: Авраам» (Быт., 17: 5). Это об изменении имени. А об изменении дел: вместо былых неправедных поступков он стал совершать добрые дела»>4. Христианский богослов мог бы глубже развить толкование этой цитаты, увязав ее с новым именем Апокалипсиса, с новым именем, принимаемым при конфирмации, посвящении в духовный сан и монашеский чин. Однако значение подобных аналогий при всей их впечатляющей яркости невелико; и та перемена, о которой идет речь в Верном Пастыре, не имеет никакого особого мистического смысла: она затрагивает только начальную стадию духовной жизни.