.
Другой крайний пример фантастической путаницы со сфирот, где говорится о деспотизме абсолютной власти как о темной стороне высшей власти Кетер; о слепой вере как о тени предвечной мудрости Хохмы; о пресловутой непреложной догме, которая в то же время неизбежно прогрессирует, как об антитезе разума в Бине; снова о слепой вере как инверсии духовной красоты Тиферет; о Божественном возмездии как противоположности вечному милосердию Гвуры; о добровольной жертве как тени бесконечной милости Хесед; об отрицании и добровольном отречении как противоположности вечной победе добра в Нецах; о вечном аде как оппозиции вечному добру, надо полагать, в Ход; о целибате и бесплодии в противоположность изобилию добра, вероятно, в Йесод; тогда как Малкут, соответствующая числу творения, не имеет, как сказано, негативного аспекта, поскольку безбрачие и бесплодие ничего не производят>141. Не останавливаясь на небрежности аранжировки материала в части сфирот и в части расстановки и отбрасывания сфиротической серии или на скудости воображения, отчего повторяются одни и те же оппозиции, укажу лишь на то, что прогрессивные взгляды на преображение догм и заместительное умилостивление не открытия просветленных раввинов Средних веков или раньше, а плоды работы современной мысли и что, поскольку произвольные схемы и ловкие противопоставления дело несложное и их можно множить до бесконечности – тем более если в источный текст заглядывать не обязательно, – мы должны оценивать здесь сотворенные оппозиции на основании того свидетельства, на коем они зиждутся, то бишь на откровенном произволе интерпретатора.
Остается сказать, что Элифас Леви олицетворяет конструирование новой и самостийной фазы в изучении Каббалы, предпринятое и не как задание исследования, и не как часть истории философии. Люди, интересующиеся Каббалой, о которых мы говорили до сих пор, были либо христианскими миссионерами, либо писателями-попутчиками, связь которых с предметом была непрочной; позиция же Леви сводится к тому, что есть религия за всеми религиями и что именно прикровенные тайны Каббалы есть то, откуда все вышло и куда все вернется. Христианское вероучение, в частности, невразумительно вне света, проливаемого на него определениями Священных Собраний. Именно эта точка зрения со всеми отклонениями и вариациями породила французский оккультизм в поколении, пошедшем за Леви. В прошлом считалось, что маг вызывал духов, алхимик производил, если мог, золото, астролог прочитывал сомнительные послания звезд, каббалист был умудрен в расшифровке анаграмм и словесных головоломок, но впоследствии все это стало восприниматься как части более великой мудрости, и в истинном смысле Элифас Леви был магом, который открыл перед своими читателями широкое поле этого фантастического видения. У него не было предшественников в научном мире, но он черпал идеи из текстов, хватая то там, то сям, и все это он описывал и расписывал всеми красками. И чем больше он писал и чем больше расписывал, тем, естественно, все дальше его вариации на темы отходили от источников и теряли сходство с тем, о чем в них говорилось. Ярче всего это иллюстрируют его посмертно вышедшие «Тайны Каббалы», 1923 г., и его письма барону Спедальери, напечатанные в Le Voile d'Isis в Париже.