Имелось и кое-что еще. Будь Коб посмелее, он мог бы рассказать об этом суду. Но как раз об этом обстоятельстве ему не задали ни одного вопроса. Даже дети, эти малолетние судьи, не упомянули о нем, так же как и Малахи, который сидел на своей скамье — и то ли слушал, то ли не слушал, о чем говорил его бывший друг. Коб мог бы рассказать суду, что голос, совращавший Малахи согласно его сбивчивым показаниям с пути истинного и выставлявший его веру в Бога нелепой и зряшной, был его, Коба, голос, а бедняжка Санни тут ни при чем. Это он, подмастерье Коб, надежный, открытый, добропорядочный, благонамеренный юноша, о котором переплетчик Хирам был самого высокого мнения, — он и никто другой. Только он.
Однако об этом он не сказал ни слова.
Он снова слышит пронзительные голоса своих судей. Допрос продолжается.
Ты подмастерье Коб?
Да, я.
Ты переплетчик Коб?
Да, я стану переплетчиком.
Почему ты не рассказал правды о Санни?
Потому что это ей не поможет.
Только поэтому?
Потому что мне страшно сказать правду.
Чего ты страшишься?
Того, что обо мне подумают люди.
Тебе не страшно, что подумает о тебе Санни?
Молчание.
Не страшно, что станется с Санни?
Молчание.
Не страшно, что станется с тобой?
Молчание.
Веришь, что тебе это сойдет с рук?
Другим сходят рук дела и похуже! Куда хуже! Они так поступают изо дня в день!
Ты — не другие. Ты Коб. И никогда не будешь никем другим, сколько не проживи. Но только тебе дан шанс понять, кем ты можешь стать, если хватит духу.
Да знаю я, чтоб вам, все я знаю. А кое-что знал и тогда.
Тем не менее надеешься все забыть?
Да. И не буду вспоминать долго-долго, дольше, чем вы думаете.
Но ведь вспомнишь?
Да.
Теперь черед Коба задавать вопросы.
Каков же ваш приговор? Забыть или помнить — мой удел?
Приговор этим не ограничивается.
Что же еще?
Тебе никогда не стать человеком, которым ты мог бы стать. Никогда не узнать, что значит не стыдиться себя. Ты будешь следовать за толпой. И потворствовать преступлению. Будешь молчаливым свидетелем гонений. Соучастником убийства. Одним из множества.
А вы? Я угадал, кто вы? Скажите: ведь вы дети или внуки, а может, и правнуки, которых Санни не суждено было родить?
Смотри на нее, Коб. Смотри на нее, Коб, и суди сам.
Санни опустила голову еще ниже. Закрыла глаза руками. Заседание окончилось. Ее увели. Коб вышел из зала суда вслед за другими свидетелями. Люди, толпившиеся на улице, обступили его, расспрашивали, что было на утреннем заседании. Он не отвечал. Однако даже в тот день людей, как и прежде, больше всего интересовал Малахи. На губах его играла еле заметная и вместе с тем обнадеживающая улыбка, но со скучившимися зеваками он разговаривать не стал. Пусть другие рассказывают о суде все, что им заблагорассудится.