Рассказывая, Дмитрий Николаевич обращался, главным образом, к Куприну, чтобы, как шутя сказал он, ввести его в курс семейных дел Любимовых и просветить на тот случай, если он подвергнется участи первого мужа Милочки.
После этого Любимов стал острить над всеми присутствующими. Так как моя мать была тяжело больна, то мне часто приходилось жить у нее дома. Любимов советовал Александру Ивановичу с самого начала не пренебрегать своими юридическими правами и требовать через полицию моего вселения в квартиру мужа.
— После обеда, — заявил он, — покажу вам, Александр Иванович, Милочкин альбом. Как только мы узнали, что Александра Аркадьевна требует, чтобы ваша жена жила дома, а вы у себя, то сразу в альбоме я изобразил, как городовые ведут Марию Карловну по улице в квартиру мужа. К этому случаю будут и стихи, пока они еще зреют в голове поэта.
Не оставил Любимов в покое и Николая Туган-Барановского. Это был чрезвычайно напыщенный, самодовольный человек, втайне завидовавший карьере своего зятя. Николай был крайне ущемлен утратой Туган-Барановскими титула и хлопотал о его восстановлении. Именно о розысках титула и герба в департаменте герольдии Дмитрий Николаевич и начал расспрашивать Николая, приняв крайне серьезный и заинтересованный вид. Неожиданно, перебивая Любимова, в разговор вмешался муж его сестры Ольги Николаевны — граф Дорер. Ярый монархист, член «Союза русского народа», курский предводитель дворянства из той черносотенной породы дворян, которых иначе как «зубрами» не называли, бестактный и глупый, он тоже решил поговорить на эту щекотливую тему.
— Скажите, Иван Яковлевич, — обратился он к старику Туган-Барановскому, — при каких обстоятельствах и в чье царствование была утеряна грамота, утверждавшая ваши права на титул, и не припомните ли вы, каков был герб?
— Я мало интересовался этим даже в молодые годы, — недовольно ответил старик, которому Дорер помешал обедать.
— Но это же так просто, Коля, — не оставлял в покое Любимов своего шурина. — Стоит только со времени Иоанна Грозного проследить по мужской и женской линии всех потомков царицы Марии Темрюковны и восстановить родство с ней князей Мирза-Туган-Барановских… Только и всего…
Разговор этот крайне раздражал Николая. Он делал вид, что не слушает Любимова, и усиленно ухаживал за Ольгой Николаевной Дорер.
Кофе подали в гостиную.
Дмитрий Николаевич подвел Куприна к стоявшему посреди комнаты круглому столу, на котором лежали большие фолианты в массивных кожаных переплетах с серебряными углами и застежками.
— Вам, как писателю, будет особенно интересно ознакомиться с этими фолиантами, — сказал он. — Это рукописи Толстого и Достоевского.