– Одно дело было отказывать Сумеречным охотникам прежде, – снова заговорил Саймон, поворачиваясь к Рафаэлю, – и другое – теперь, когда они прислали меня к вам…
Договаривать он не стал.
– Не надо меня шантажировать, светолюб, – сказал Рафаэль. – Если Дети ночи дали слово, они держат его при любых условиях. Даже очень невыгодных. – Он легонько улыбнулся, обнажив кончики клыков. – Однако я попрошу тебя о последнем одолжении: докажи свою добрую волю. – Последние слова прозвучали холодно и тяжело.
– И как же?
– В битве Люциана Грэймарка… участие примешь и ты.
* * *
Открыв глаза, Джейс увидел серебристый водоворот. Во рту плескалась горькая жидкость. Джейс закашлялся и подумал на мгновение: не тонет ли он? Нет, сидит на твердой поверхности, спиной к сталагмиту; руки связаны. Джейс снова закашлялся, ощутив соленый привкус собственной крови.
– Очнулся, братишка? – Рядом опустился на колени Себастьян с веревкой в руках. – Отлично. Я уж испугался, что убил тебя чуть раньше срока.
Отвернувшись, Джейс сплюнул кровь. Его мутило и будто огненный шар крутился над головой. Наконец он остановился – оказалось, это звезды, видимые через отверстие в потолке.
– Тебе особый повод нужен? Скоро Рождество.
Себастьян задумчиво посмотрел на Джейса:
– Острый у тебя язык. Этот талант ты не от Валентина перенял. Тогда чему он тебя научил? Не драться, сразу видно… – Он наклонился ближе: – Знаешь, что Валентин подарил мне на девятый день рождения? Урок: у человека на спине есть особое место, и если вонзить в него клинок, то можно поразить и сердце, и позвоночник одновременно. А что тебе подарили на девять лет, ангелочек? Печенюшку?
Девятый день рождения? Джейс тяжело сглотнул.
– В какой дыре тебя держали, пока я воспитывался в поместье? Мы что-то не встречались.
– Я рос в долине. – Себастьян кивнул в сторону выхода из пещеры. – Представь, и я тебя не встречал, зато был в курсе, что ты есть. А вот ты обо мне – ни слухом ни духом.
Джейс покачал головой:
– Валентин не имел привычки тобой хвастаться. Теперь понятно почему.
В глазах Себастьяна полыхнул гнев. Сходство с Валентином проступили отчетливо: то же необычное сочетание серебристо-белых волос и темных глаз; нервное лицо, которое у другого человека показалось бы изнеженным.
– Я о тебе знал все, а ты обо мне – ничего, ведь так? – Себастьян поднялся. – Я не хотел убивать тебя прежде срока, чтобы ты все видел. Та к что смотри, братишка, и смотри внимательно.
Движением быстрым, почти неуловимым, Себастьян извлек из ножен меч с серебряной рукоятью и клинком, как у Меча смерти, – отливающим темноватым пламенем, с вытравленным звездным узором. Меч поймал свет настоящих звезд и запылал огнем.