– Извините! – выжала из себя я, протиснулась мимо миссис Линч, влетела в нашу крохотную ванную и хлопнула дверью, насколько хватило пороху. Сдернула дурацкую юбку, бросила на пол и потоптала, чтобы хоть немного отвести душу. Из корзины с грязным бельем я вытащила свои любимые джинсы, а под ними нашла Лизину футболку с прошлогоднего Хэллоуина. На футболке похотливо улыбался скелет, а под ним шла надпись: «В “Вороне” до смерти задолбали». Футболка была женская, с вытачками спереди, и я ее надела, хоть грудь у меня и не росла, вдохнула аромат фиговых листьев – это мамин лосьон для тела – и почему-то разревелась. Ревела я секунд тридцать – четыре громких всхлипа, а горячие слезы пролились так споро, будто у меня оба глаза вытекли. Хватанула ртом воздуха, и бац – истерика кончилась.
Я решила разыскать Босса. Она сидела в кресле на террасе, понурив голову. Я распахнула дверь черного хода, а она даже не шевельнулась. Двор казался до жути неправильным: раньше все загораживала ива, а сейчас же я видела забор, а вместо раскидистой кроны – небо. Задние ворота так и не закрыли, пикап Тайлера стоял наполовину у нас во дворе, наполовину – на улице. Цепи до сих пор тянулись от кузова к ивовому пню с паутиной корней. Тайлер устроился в кузове: оперся спиной на крышу кабины, скрестил ноги. Рик Уорфилд, местный шериф, застыл у ямы и недобро глядел на двух незнакомых мне типов – старого в потерявших форму камуфляжных брюках и молодого со всклоченной бородкой и круглыми темными очками, как у Санты из молла в Мосс-Пойнте. Второй коп, Джоэл, тоже был здесь. Раз в год, с моего второго класса, он проходил по школам с беседой на тему «Наркотики – зло», поэтому видеть Джоэла у нас на дворе было странно.
Сотовый я, оказывается, оставила на пластиковом столике у Босса за спиной. Раскрыв его, я увидела пятьдесят миллионов эсэмэсок от Роджера. «Ее ребенок, в смысле?» – спрашивал он в первой.
Я быстро просмотрела остальные. Роджер либо интересовался, жива ли я, либо спрашивал, как моя мама ухитрилась так родить ребенка, чтоб никто не сунул нос в чужой вопрос в самом нососовательном городе Миссисипи.
Я понятия не имела. Лиза тысячу раз говорила, что девственности ее лишил Картер Мэк в яме для прыжков. Полгода спустя на ярмарке она встретила безымянного донора спермы в мою пользу, значит, ее первый ребенок – я. Через пару недель после моего появления на свет она отправилась бродяжничать. Ребенок, рожденный в Техасе или Арканзасе, во двор Босса попасть не мог, а залети Лиза после нашего возвращения, соседи мигом заметили бы. «Сонце мае, – набрала я в ответ. – Я ок, а те кости не маминого ребенка. Дохлый номер».