— Да, я думаю вы правы. У нее действительно довольно странный вид. Обычно я убираю флакон, когда она принимает две штуки, но я устал сегодня и, боюсь, забыл это сделать. Легко могло случиться, что она просыпалась несколько раз и принимала еще, — все-таки он выдающийся актер, в противном случае, его неожиданное раскаяние просто восхитительно. Я совершенно уверена была, что он притворяется. Наверняка, Эдвард Верритон сам как-нибудь позаботился, чтобы его жена приняла больше таблеток, чем нужно.
А потом пришел стюард — спокойный, деятельный. Это был не Джон Холл, который дежурил только днем. Это был шотландец, по имени Дональд Макрей. Он сразу оценил ситуацию и схватил телефонную трубку, чтобы вызвать врача и сестру.
Кенди к этому времени уже рыдала на пороге, там же, с белым как мел лицом и огромными глазами стоял Гильберт. Нужно было о них позаботиться, благо миссис Верритон была теперь в надежных руках.
Мне как-то удалось их успокоить. Я сказала им, что мама плохо себя чувствует, но доктор пропишет ей лекарство и она поправится. Я уложила их, и они заснули, тихо продолжая бормотать что-то, понятное только им. Потом я подошла к двери и стала прислушиваться. Можно было расслышать голоса, доктор отдавал распоряжения. Эдвард Верритон, очевидно, давал объяснения. Неожиданно до меня донеслось:
— … нервы совершенно расстроены. Последнее время это меня беспокоит. Да, с моей стороны было опрометчиво не убрать таблетки, но это пекло в Неаполе совершенно выбило меня из колеи. Но с ней все будет в порядке, доктор?
— Да, с ней все будет в порядке. Но еще бы несколько часов и… — потом я услышала, что врач просит принести крепкий черный кофе.
Прошло, как мне показалось, довольно много времени, в продолжение которого я так и не смогла унять дрожь, прежде чем до меня донесся голос Мелиссы Верритон. Он был слабый и дрожащий, но вполне узнаваемый.
— Но что случилось? Почему вы все?.. Почему я?..
— Вы приняли слишком большую дозу снотворного. И могли бы, по нечаянности, принять в забытьи еще большую.
— Но я знаю, что я не… — и потом совсем другим голосом, громко и решительно: — Да, наверное именно так и было. Теперь я смутно припоминаю. Как это глупо с моей стороны, доктор.
— Ладно, все это вполне поправимо, — бодро сказал доктор. Скорее всего, завтра утром у вас будет раскалываться голова, но этим все и закончится. Хотя вы нас здорово напугали. Бедный ваш муж!
— Да, бедный мой муж! — повторила Мелисса Верритон.
Этот доктор, наверное, просто идиот, подумала я. Впрочем, всем известно, что на пароходах хороших докторов не бывает. Во всяком случае, сейчас миссис Верритон ничего не грозит. Кажется, я спасла ей жизнь. Я была абсолютно уверена, что Эдвард Верритон пытался убить ее, потому что теперь она стала для него опасной.