Я оперлась о поручни и попыталась различить что-нибудь в мрачной синеве неба и воды за кормой. Было еще рано, но уже почти темно. Утром Югославия. Ах, в какой восторг это привело бы меня, если бы все было в порядке! Я подумала, какие страны остаются у нас по правому борту — Греция… Албания… Попаду ли я туда когда-нибудь? В Грецию, например. В Албании, наверное, мало интересного.
Но все эти размышления о том, что прошло, и о том, что ждет меня в будущем, нужны были мне лишь для того, чтобы прогнать мысли о настоящем. Мне противно было вспоминать ту дневную сцену. Я не решилась напомнить о ней детям, когда снова встретила их после пожара, но Гильберт сам завел разговор.
— Папа рассердился на нас. Он притворился, что не сердится, но мы то знаем. Что его так разозлило?
— Вы очень грубо разговаривали с ним, — ответила я.
— Но мы же не нарочно, правда, Джоанна, — у Кенди, мне показалось, был какой-то сжавшийся и немного болезненный вид. — Он все время пристает к нам. А дома мы вообще его никогда не видим. Он только притворяется, что хочет играть с нами. Это совершенно на него не похоже, а нам не доставляет ни малейшего удовольствия. Нам нравится играть с другими ребятами, мы участвуем во всем, что устраивает мисс Клайв. И нам хорошо было там с твоими друзьями.
— Ладно, но зачем вам обоим понадобилось так явно показывать, что вы не хотите с ним идти? Любой отец обиделся бы.
— Он не обиделся, он просто с ума сошел, — сказал Гильберт.
— Да, но вы же выставили его перед всеми нами дураком. Постарайтесь больше так не делать. Он действительно хочет играть с вами.
Они не ответили, и я оставила их в одиночестве. Интересно, много ли понимают дети в таком возрасте? Наверное, все-таки меньше, чем чувствуют. Но Кенди ведь догадалась, что «жизнерадостный весельчак в морском путешествии» — всего лишь маска. Видно, мистер Верритон слишком понадеялся на удачу, когда рискнул взять с собой в круиз своих повзрослевших детей. И Грэм Хедли все видел. Я ни малейшего представления не имела, какое это имеет значение, но боялась, что может оказаться важным.
Я тоже все видела, и Эдвард Верритон знал об этом. Но я надеялась, что для него больше, чем для всех остальных, продолжаю оставаться все той же недалекой девушкой, которая приятно проводит время со своими сверстниками.
Тут прямо у меня над ухом раздался голос:
— Джоанна, по-моему, пора рассказать вам, какие у нас планы на завтрашний день.
Я подскочила как ошпаренная. Двери позади меня были закрыты и на веранде не было ни души. Там, внизу, на палубе А, я тоже никого не увидела; бассейн был покрыт сетью. Господи, каким же пустынным может время от времени показаться огромный пароход!