Вдруг что-то задвигалось, скрипнула дверь и все стихло.
Аниська поворачивается к окну. В правом его уголке заиграл золотистым светом косой солнечный луч. Еще очень рано. Но ей уже больше не спится. Она быстро встает и одевается.
Часа два спустя Аниська выдумала предлог, чтобы забежать к Юлии. В этом доме, как ей казалось, должка быть разгадка некоей тайны. Только она открыла дверь, как снова услышала тот же голос. Говорил незнакомый парень. Он ел из большой миски и одновременно разговаривал с Васильком и Витей — старшими сыновьями Юлии. Когда она вошла, они умолкли.
Подумаешь, секретничают!..
Аниське вспомнился один случай. Как-то зимой она каталась у самого леса на лыжах и неожиданно встретила Витю и Василька. Они что-то везли на саночках и явно спешили быстрей проехать.
— Что везете, мужички? — спросила она озорно.
Оки промолчали.
Тогда Аниська нагнала их и перегородила дорогу.
— А ну показывайте, а то опрокину.
Витя неожиданно толкнул ее, повалил в снег, а Василек во весь дух помчался с санками по лесной дорожке.
Об этом маленьком происшествии она потом со смехом рассказала Мишке. Но тот стал серьезным и начал браниться:
— Дуреха ты, и только. Пацаны нужное дело делают, в лесной лагерь продукты возят, а тебе бы только зубоскалить.
С того времени соседские мальчуганы в ее глазах как-то сразу выросли.
Нынешнее неожиданное молчание обидело Аниську. Подождав с минуту, она вышла. А в доме возобновился прежний разговор.
— Дядя Женя, а нас возьмут в отряд? — спросил Витя, когда дверь закрылась.
— Возьмут, а почему не взять, — сказал гость, продолжая есть, — только немного придется подождать. Через годик. Подрастете, окрепнете…
— Ого, год! — не выдерживает Василек. — К этому времени и война кончится.
— Не окончится, ой далеко еще не окончится, — с грустью говорит Евгений Бордович, благодарно поглядывая на хозяйку.
Юлия — женщина, можно сказать, необыкновенная. Косит наравне с мужчинами. Любую мужскую работу выполняет шутя. А привлекательности между тем не потеряла. Потому, что следит за собой. Волосы у нее всегда аккуратно причесаны. На смуглом, бронзовом от загара лице ни одной морщинки. Карие глаза смотрят искренне, доверчиво. Так и хочется сказать этой белорусской красавице что-то ласковое, доброе.
А слова у Бордовича получаются какие-то избитые, пресные.
— Все ребята просили привет передать. Говорят: вот бы Юлию в наш отряд поваром.
— Куда уж мне в отряд, — отвечает она, — мне бы с тремя богатырями управиться. Поклон всем там от меня. Спасибо, что не забыли.
Она поправляет ладонью выбившуюся непослушную прядь. Приглядываясь к ее волосам, гость замечает в них серебристые нити. Но они не портят прически. Скорее, наоборот, делают ее еще более красивой.