— Не может быть? Столько раз выручал… — начал кто-то.
— Не выручал, а туман напускал, — махнул рукой Саша, — втереться в души наши хотел. Гадина.
Новость вызвала гнев. Но лица у всех светлеют, когда разговор заходит о партизанах, об отличившихся в этом ночном бою.
Не может сдержать своих чувств и Аниська. Раскрасневшаяся, словно на крыльях, бегает она от двора к двору. Но в разговоры не вступает, а только смотрит.
Влюбленно глядит на братьев, на Василия и Петра, на своих бывших учителей Вестенберга и Езутова. Что-то новое появилось в их поведении и даже внешнем облике. Как-то по-особому, независимо и гордо, смотрят они вокруг. Плохо только, что скоро с ними придется расстаться.
Об этом жалеют все. Когда здесь свои, дорогие всем люди, каждый словно забыл о том, что в этих местах хозяйничают оккупанты. Но вот отдан приказ о выступлении. Не исключена возможность фашистской погони.
Чтобы спутать следы, партизаны уходят в лес.
А погоня не заставила себя долго ждать. Во второй половине дня по следам партизан пришли немцы. Это были их поспешно стянутые из соседних гарнизонов тыловые подразделения.
Определить направление движения партизанского отряда не трудно. На песчаной дороге — следы сапог, конских копыт, окурки. Такие же следы в каждом дворе. Разве скажешь, что здесь никого не было?.. Этого и не делает староста Борис Прошко, стоящий сейчас перед немецким офицером, возглавляющим группу карателей. Но о партизанах, о их численности и вооружении староста говорит путано. Как представитель местной власти, он старался не попадаться им на глаза…
С тревогой наблюдают прошковцы за этим допросом. Окончания его ожидают и заполнившие деревню каратели. Потом староста куда-то исчезает, и на улице появляется Женя Фроленок.
Аниська, как и многие другие, не верит своим глазам. Такой Жени она еще никогда не видела. На ней длинный в клетку сарафан. Видно, взяла у матери. Подпоясана каким-то старым полотенцем. На плечах большой, свисающий до земли платок. В руках — уздечка.
С любопытством рассматривают Женю враги. Но не задерживают, потому что идет эта девушка к перекрестку. Туда, где стоит офицер. Однако и здесь она вроде не собирается останавливаться, хочет пройти мимо. Ее окружают каратели. О чем-то спрашивают. И Женя им охотно отвечает.
Если удивлена Аниська, удивлены многие сельчане, то Борис Борисович просто ошеломлен. Каратели потребовали от старосты лошадь, чтобы подвезти станковые пулеметы, и он решил дать им самого плохого коня.
— На вашем «пинтюле» они далеко не уедут, — шепнул, заходя в дом к Фроленкам, Борис Борисович. — А ты, Женя, постарайся покопаться с упряжью, запряги так, чтобы в дороге все завязки поехали…