Шуцман о чем-то стал совещаться с офицером. Подошло еще несколько карателей. Они тоже включились в разговор, горячо что-то обсуждая.
— А ты, девушка, куда идешь? — спросил вдруг шуцман, указывая на уздечку.
— За лошадью, — показала Женя в сторону поля, — мой брат будет ваших подвозить. Староста приказал.
Шуцман перевел офицеру ее ответ и тут же передал то, что сказал командир отряда карателей.
— Молодец, девушка, что хочешь помочь нашим. Только на этот раз нам лошадь не нужна. Возвращайся домой.
Все стали быстро строиться и вскоре ушли из деревни. Поверив рассказу Жени, из которого можно было заключить, что силы у партизан большие, каратели не рискнули догонять отряд, а решили устроить засаду.
Но партизаны, хорошо знавшие местность, избежали ловушки и благополучно вернулись на свою базу.
Когда наступает зрелость?.. Нет, не годами ее определяют. Зрелость приходит тогда, когда человек способен спросить себя: зачем я живу и что могу, что меня ждет завтра?..
На дорогах, в кюветах, кое-где по полям блестят на утреннем солнце маленькие озерца. Ночью прошел большой грозовой дождь. Он разогнал духоту, промыл зелень, очистил от пыли воздух.
Солнце уже отшагало около трети своего дневного пути, а старая скамейка во дворе Жени все еще не успела просохнуть. Темная, местами прогнившая., она впитывает влагу, как губка. Поэтому Аниська, чтобы не промочить платье, сидит на самом краешке скамейки. На колени положила завернутые в старый мамин платок две книжки. Одну — толстую, в коленкоровом переплете. Об удивительных путешествиях и странах, о которых раньше мало что знала. Вторую — тоненькую, подобную брошюрке. Текста в ней мало, строчки короткие, занимают только середину страниц. Однако вторая книжка запомнилась больше.
Конечно, интересно читать и про путешествия. Очень переживала она за людей, которым грозила опасность в далеких странах. Однако судьба тяжелобольной, умирающей девочки, о которой рассказано в тоненькой книжечке, взволновала больше.
Может быть, потому, что это стихи?..
Вот только не надо, чтобы она умирала. Поэт, если бы он захотел, мог оставить ее жить. И зачем это они так часто заставляют умирать тех, о ком пишут? Неужели так уж трудно придумать хороший конец?
А может, писатели пишут так, как было на самом деле?.. Может на самом деле была такая пионерка, о смерти которой написано так проникновенно, что простыми словами и не перескажешь? Каждую строчку хочется читать громко, думая над ней и вслушиваясь в ее звучание, как в мелодию. Будто кто-то невидимый высоко ведет ее за стеной на скрипке»