Наконец он, будто между прочим, напомнил:
— Обо мне не забыли?
— Думаю, дней через десять смогу заняться вами, — ответил я.
Он караулил нас у дома. Но сделал вид, будто встреча — чистая случайность. Похвалив прическу жены и отметив, что коралловые босоножки ей очень к лицу, он сделал комплимент и мне:
— У вас такой чудесный вид, словно вы только что с курорта.
— Угадали! — радостно воскликнула жена.
Мы долго обсуждали проблему летнего отдыха, ругали жару, горторг — плавок в магазинах нет, за газированной водой огромные очереди.
Прощаясь, он между прочим спросил:
— Есть какие-нибудь надежды?..
— Думаю, скоро смогу вас порадовать, — оптимистически ответил я.
— Очень приятный человек, — сказала жена, когда мы остались с ней вдвоем. — Все о чем-то у тебя просит. Что-то дефицитное?
— Да ничего особенного. Ему нужен обыкновенный предохранитель.
— И тебе трудно ему помочь? Он такой вежливый, культурный. А какой хороший собеседник!
— В том-то и дело, что и мне приятно с ним поговорить, — сказал я. — Но поверь моему опыту: как только он получит предохранитель, не только беседовать, даже здороваться со мной перестанет!..
Он подошел ко мне после собрания и уставился на меня так, будто сверял мое лицо с фотографией.
— Что это на тебя нашло сегодня? — наконец вымолвил он.
— Ничего, — спокойно ответил я.
— С таким рвением критиковал меня, словно мы не друзья!
— Ты ведь знаешь, я человек принципиальный. Опоздал на работу позавчера? Опоздал! Пусть там на каких-то две-три минуты, но дисциплина есть дисциплина.
— А все-таки, почему ты меня критиковал на собрании?
— Ты что, с луны свалился? Почему критикуют на собраниях? Потому и я критиковал.
— Ничего не понимаю, — развел он руками. — Может быть, я сегодня забыл поздороваться с тобой и ты решил меня проучить?
— Брось чепуху молоть!
— А может быть, ты обиделся, что я не подождал тебя вчера, когда ты восьмую партию в домино доигрывал? Понимаешь, просто мне нужно было торопиться…
— Ну при чем тут домино?
— Неужели ты обиделся, что я с твоей Олей слишком долго беседовал по телефону? Но поверь, это она беспрерывно задавала мне вопросы, а я из вежливости вынужден был отвечать.
— Послушай, — не выдержал я, — мне тебя просто жаль. Не понимать, что такое принципиальность? Заруби себе на носу: я человек очень принципиальный. Критикую на собраниях без скидки на разные там приятельские отношения!
— Ясно, ясно, — закивал он головой. — Ты просто не мог простить мне своего поражения в шахматы.
— Ну скажи, дорогой мой, какое отношение к критике на собрании имеют шахматы?! — вскипел я.