— Пожалуйста, нам не жалко, диван все равно пустует, — с каким-то безразличием произнесла она.
— Ну, если не жалко… — отважился я. — Мне вот-вот должны дать квартиру. Если бы вы разрешили у вас пожить какое-то время… Мешать вам не буду…
— Ой, мамочка, и нам веселее станет! — с неподдельной радостью поддержала меня Леся.
— Ну, если ненадолго… — растерянно сказала Люся и вздохнула.
22
Вторую неделю я жил квартирантом в своей квартире. Правда, от квартиранта я отличался тем, что старался помочь Люсе по хозяйству, а еще тем, что принимал участие в семейных советах.
Каждый вечер я непременно повторял, что, может, уже завтра выберусь от них, что мне на днях обещали дать ордер на квартиру. Люся никак не реагировала на эти мои заверения. А однажды не выдержала:
— Не надо извиняться, Валентин Сидорович. Вас никто не выгоняет. Спокойно живите себе сколько надо. Вы нам не мешаете.
Мне показалось, что ее слова были искренними. Наши взгляды встретились, и она опустила глаза.
23
Воскресным утром я лежал на диване в большой комнате — так условно мы называли одну из двух комнат, хотя по метражу они были одинаковы, — и прислушивался к диалогу Люси с дочерью.
Весеннее солнце, пробиваясь сквозь полузашторенное окно, отражалось в полировке серванта. Впервые за последний год я проснулся с радостным чувством необычайной легкости, которое обычно вдруг охватывает после ужасного сна: открыл глаза — и все страхи исчезли.
— Ты мне сказок не рассказывай, — с раздражением перебила дочку Люся. — Разве я не слышу, как ты хрипишь? Завтра врача придется вызывать. Уверена — грамм четыреста мороженого съела. Хотя прекрасно знаешь, что с твоим горлом нельзя ни грамма холодного…
— Ну говорю же тебе — не ела я вчера мороженого, — чуть не плакала Леся.
— Кого ты вздумала обманывать? Хоть бы нашла в себе мужество сознаться: да, мама, не выдержала…
— Не ела я! — повысила голос Леся.
— Ты что себе позволяешь? Кричать на маму! Я с тобой вообще не буду разговаривать! И никуда мы сегодня не поедем.
Леся обиженно замолчала. А через минуту сказала миролюбиво:
— Если ты так настаиваешь, то ела я мороженое. Триста грамм. Признаю, что поступила плохо…
— Вот и молодец! — растрогалась Люся. — Главное — никогда не обманывать. За правду я могу тебе все простить…
Леся осторожно приоткрыла дверь и, убедившись, что я уже проснулся, вбежала в комнату и весело приветствовала меня:
— Доброе утро, Валентин Сидорович! Поедете с нами в лес?
— В лес еще рановато. Пусть немного подсохнет.
— Совсем не рановато. Подснежники уже вовсю продают. А в следующее воскресенье может быть поздно.