Я испуганно глянул на Люсю, словно надеялся на ее помощь. Она скептически улыбалась.
— Короче, вот что, Валентин! Забирай свои вещи, и поедем! — решительно сказала женщина.
— Куда поедем? — заикаясь, спросил я.
— Как куда — домой!
— Это и есть мой дом, — сказал я не очень уверенно.
— Ах, вот оно что! Значит, нашел себе кукушечку. Правда ж, он вас кукушечкой называл? — спросила она Люсю. — И меня так называл.
Она села на стул и, обращаясь к Люсе, сказала сочувственно:
— Бедная вы женщина! Очередная жертва этого аморального типа! Помяните мое слово, он и вас очень скоро променяет на первую попавшуюся… Представляю, сколько сладких слов наговорил вам этот искуситель! Скажите, он клялся сделать вас самой счастливой в мире? По глазам вижу, что клялся. А обещал повезти в свадебное путешествие на Байкал? Это он всем обещает. А стихи читал? Всем читает. Есенина! Еще и за свои выдает. Я ему поддакивала, делала вид, что верю. Брехун несчастный!
Она вскочила со стула и забегала по комнате.
— Ну я и дуреха! Это ж надо — не раскусить его раньше! Уши развесила и слушала его дурную болтовню. А он, оказывается, обыкновенный авантюрист. — Она презрительно глянула на меня. — Имейте в виду, если только с ним свяжетесь, ох и наплачетесь! Гнать таких надо поганым веником! Прикажите ему, чтоб убирался вон. Немедленно!
Она закрыла лицо руками. Постояла так минуту, затем резко открыла сумочку, вытащила сверток и швырнула его мне в лицо.
— Вот твои документы, и целуйся со своей кукушкой! Она думает, что большое счастье нашла! Еще наплачется с тобой!
— Так вы Нина? — догадался я.
Наконец до меня дошло, что эта женщина — та самая Нинка, что живет в квартире Зайчинского. Это о ней Галя сворила, что она присвоила его имущество. А этот сверток — документы Зайчинского, которые я просил мне переслать.
— Нина, Нина! У тебя удивительная память! — произнесла она. — Это же надо, не забыть имени женщины, которой несколько месяцев тому назад объяснялся в любви и просил стать женой! И за то спасибо…
Тягостное молчание, казалось, будет длиться вечно. Наконец Нина поправила шарфик на шее, застегнула кожанку на все пуговицы, шумно вздохнула и направилась к двери. Вдруг остановилась и тихо сказала:
— Валентин, подумай, что ты теряешь. Я жду тебя на улице ровно десять минут. И ухожу! Ухожу навсегда! Десять минут и ни секунды больше…
Люся убирала со стола, время от времени бросая на меня насмешливые взгляды. Я сидел в кресле в немом оцепенении. Да и что я мог сказать! Что это недоразумение? Что я эту Нину, как и ту Галю, впервые вижу?