Комната оказалась довольно просторной, в три окна со старыми двойными рамами. В одном углу располагалось большое низкое ложе без спинок, как топчан, рассчитанный минимум на трех человек. Застелено оно было китайским пледом с изображением тигра среди джунглей. В другом углу стоял длинный узкий деревянный стол без скатерти, на котором навалено множество предметов кухонной утвари и пустых бутылок. Вдоль стола расположились четыре массивных табурета. Было похоже, что перечисленная мебель сделана вручную. Кроме того, под столом находились два больших пенька, какие можно встретить в лесу. Скорее всего, они при надобности превращались в посадочные места. В углу при входе прямо из стены торчали огромные гвозди, имитирующие вешалку. На них – какое-то тряпье и, что удивительно, настоящая шляпа «цилиндр». Довольно потрепанная, потерявшая идеальную форму и блеск, но настоящая, как будто оставшаяся здесь с того самого девятнадцатого века. Но еще больше меня удивил огромный телевизор-плазма, прикрепленный на противоположной от ложа с тигром стене. Полы, как и в общем коридоре, были деревянные, с облупившейся коричневой краской, стены просто беленые и грязные, а под высоким потолком… Вот теперь о главном.
Прямо посреди комнаты стоял пенек, на нем – табурет, а на них, под потолком, стоял мужчина лет сорока на вид. Невысокий, худощавый, русоволосый, с пробивающейся на висках сединой, босой, одетый в клетчатую фланелевую рубашку непонятного от многочисленных стирок цвета и синие спортивные штаны с оттянутыми коленками. В руках он держал обычную бельевую веревку, скрученную петлей, которую пытался привязать к толстому крюку в потолке, на который раньше вешали массивные люстры. Теперь же рядом с ним свисала на длинном шнуре та же лампочка Ильича. Она-то и мешала потенциальному самоубийце завершить кропотливые манипуляции с веревкой, путаясь под руками. На мое появление он никак не прореагировал, будучи полностью поглощенным своим занятием.
Я слегка кашлянула, чтобы не напугать его громким приветствием, которое, как вы понимаете, в данный момент было неуместным. Но и этого оказалось достаточно. Мужчина резко обернулся, конструкция под ним пошатнулась, он лишь успел глупо улыбнуться, произнести слово «ангел», очевидно приняв меня за небожителя, и полетел вниз. На ногу ему шлепнулся массивный табурет, и только тогда мужчина пришел в себя, громко разойдясь в ненормативной лексике.
Я быстро подбежала к нему и помогла подняться. Но он тут же уселся на устоявший на месте пенек, принялся растирать ушибленное колено и беспрестанно материться. Через некоторое время успокоился и наконец обратил на меня внимание.