Глава XLVIII
БРОШЕННЫЙ БУКЕТ
Когда мы приблизились к устью реки Уэрфано, то, как и ожидали, увидели, что след каравана повернул вверх по ее долине. Мы проехали около семи миль от устья Уэрфано, через заросли ив и тополей, и добрались туда, где караван переправился на левый берег реки. С нашего берега видно было место его ночевки. По-видимому, он ушел отсюда только этим утром — следы были совсем свежие, а костры еще дымились. Здесь реку можно было переехать вброд, и, сделав это, мы оказались в покинутом караваном лагере. С волнением бродил я среди дымившихся костров, стараясь угадать, у какого из них провела ночь моя Лилиен и о чем она думала.
Может быть, она снова шептала нежные слова стихов? Как приятно было и мне повторять их! Давно уже я помнил их наизусть: «К тебе летят мои мечты…»
Но не все мои мысли были столь светлы. Любви всегда сопутствуют страдания, страхи и ревность. Как мог я надеяться, что один час, проведенный со мной, пробудил в сердце девушки чувство, способное длиться всю жизнь? Скорее всего, это было лишь легкое увлечение. Может быть, я уже забыт или меня вспоминают с улыбкой, а совсем не со вздохом? Хотя мы расстались совсем недавно, с тех пор произошло столько событий, что всякие воспоминания обо мне могли изгладиться из ее памяти. Она встретила столько новых людей, и разве не мог кто-нибудь из них завладеть ее сердцем? С караваном шли не только грубые скваттеры, но и образованные, можно даже сказать — светские люди, которым было отлично знакомо тонкое искусство ухаживания. А кроме того, в сопровождавшем караван конвое были офицеры. Их красивые мундиры и шпоры, а также обаяние власти делают их всегда и везде опасными для девичьих сердец. Разве могли они не заметить такую очаровательную попутчицу, как Лилиен? Нет, конечно, нет! И она — как могла она остаться нечувствительной к их вниманию?
Вот почему я с грустным чувством бродил по оставленной стоянке. У опушки рощи, в некотором отдалении от других костров, я обнаружил место, где накануне, очевидно, отдыхала какая-то семья. На эту мысль меня навели разбросанные цветы, которые, как мне казалось, говорили о присутствии женщины. Я подошел ближе. По краям поляны рос шиповник, а трава под деревьями пестрела голубыми лупинусами и алыми пеларгониями. У самых кустов на земле лежал букет, видимо, очень тщательно подобранный. Я поднял и осмотрел его. Руки у меня дрожали — даже этот пустяк показался мне частью какого-то хитрого плана. Цветы были очень красивы: по-видимому, их собрали в другом месте, так как поблизости таких я не видел. Кто-то, значит, не пожалел времени и труда, составляя этот букет. Кто именно, трудно было бы угадать, если бы не одно обстоятельство, которое я отметил не без горечи. Стебли цветов были обмотаны желтым шелковым шнуром. Я без труда узнал в нем шнурок из кисти от офицерского пояса. По-видимому, эту золотую нить выдернул из своего пояса какой-то драгун!