Как известно, Мазарини всегда был невысокого мнения о парламенте, а недавно с насмешкой сказал, что его члены — суть не что иное, как школьники, которые швыряют камнями из пращи и разбегаются, как только увидят охрану. С легкой руки Мазарини сторонников парламента назвали фрондистами, а сторонников двора — мазаринистами. Первые даже стали носить на шляпе тесьму, которая складывалась в виде пращи.
Сегодня поутру
Дул ветер из Фронды;
Я думаю, он
Грозит Мазарини.
Сегодня поутру
Дул ветер из Фронды, —
распевали на улицах куплеты.
* * *
Слово «Фронда» вошло в моду; в булочных стали печь булки «а-ля фронда», появились шарфы, веера, перчатки «а-ля фронда».
Нечего и говорить, что и Шарль, и Борэн укрепили на своей шляпе тесьму в виде пращи.
Между тем события накатывались одно за другим, словно снежный ком. В сентябре королева решила покинуть Париж. Под предлогом того, что нужно подновить и переделать Пале-Рояль, король, королева-мать, герцог Анжуйский, у которого только что прошла оспа, и кардинал Мазарини удалились в город Рюэль.
Этот отъезд скорее напоминал бегство. В шесть часов утра маленький король сел в карету и поехал с кардиналом за Парижскую заставу; королева же, желая показать, что имеет больше других мужества, осталась на некоторое время в городе. Съездила в монастырь францисканских монахов на исповедь; посетила в Валь-де-Грассе своих добрых монахинь, простилась с ними и только после этого выехала из Парижа.
Через два дня после этого, 22 сентября, состоялось самое бурное заседание парламента, о котором конечно же поведал домочадцам старший Перро.
— Президент Виоль, — рассказывал он, — был бледен от волнения. Листки бумаги с текстом его речи дрожали в его пальцах. Без всякого вступления он объявил, что парламент собрался, чтобы освободить из тюремного замка Шавиньи, подобно тому как он освободил Брусселя. Члены парламента узнали из его сбивчивой речи, что король выехал из Парижа, в столицу возвратился раненный в бедро принц Конде, а скоро прибудут и войска.
После Виоля вскочил президент Бланмениль и воскликнул:
— Все это происходит от одного человека, чуждого Франции, и только тогда прекратятся все эти беды, когда Мазарини будет подведен под указ 1617 года, которым всякому иностранцу запрещается иметь в королевстве должности, духовные места с доходами, почести, достоинства и управление делами.
Отец сделал паузу и добавил:
— Ни одно нападение не было так направлено против Мазарини, как это последнее, так смело и решительно выраженное в словах Бланмениля.
…Имя презренного итальянца и в самом деле было у всех на устах. Среди множества памфлетов и эпиграмм, направленных против Мазарини, есть и поэма, написанная Шарлем Перро в соавторстве с Борэном. Она представляет собой перевод в жанре бурлеска «Энеиды» Вергилия, точнее, ее шестой главы, в которой Эней спускается в поисках отца в преисподнюю.