— Спасибо, — сказала Вероника после многозначительной паузы. — Вон за тем столом вы можете записать свои показания. Мы обязательно приобщим их к делу.
Никита Леонидович сел скромнее и спрятал ноги в чудесных туфлях под стул. Он снова навис над столом Вероники, и снова она почувствовала, что он пил что-то мятное.
— А можно я пока ничего писать не буду? — вкрадчиво попросил он. — Все-таки я больше опирался на чувственные ассоциации и косвенные данные. Конечно, если Тюменцева и Самоваров будут изобличены, я охотно выступлю на суде, но пока… Я, кажется, имею такое право?.. Я лишь поделился размышлениями…
Он ушел, любезно улыбаясь и утеплив шею еще одним витком длинного шарфа. Вероника несколько минут сидела неподвижно, вонзив зубы в податливую древесину карандаша. Рассказанное Климентовым было ново. Все это, возможно, притянуто за уши, но в неясную пока картину преступления вписывается. С этим можно работать. Цепочку связей Немешаева, которую предложил человек в пелерине, надо проверить. В деле появились новые имена. Нельзя терять времени! Это те новости, которые не стыдно сообщить подполковнику Новикову.
Вероника набрала номер, который Стас дал ей вчера и просил звонить, если будет что-то важное. А важное наконец-то есть!
Стас откликнулся не сразу. Его голос, густой и хрипловатый, мог свести с ума любую.
— Да, — сказал он недовольно.
Вероника почувствовала, что краснеет. Дремавшая до того птица неуместного желания затрепетала в груди и, ломая крылья, ухнула вниз.
— Да, — повторил Железный Стас.
— Станислав Иванович, — заговорила Вероника тусклым голосом (о, не так она хотела бы с ним говорить!). — Это следователь Юршева. Появились новые данные по нашему делу, вернее, свидетель пришел. Всплыли новые имена. Свидетель сообщил, что связующим звеном между заказчиком и Немешаевым, исполнителем, является некто Самоваров.
— Кто? — взревел Стас в недосягаемой дали.
— Самоваров. Реставратор мебели из музея. Я его отработаю буквально сегодня же. Это скользкий тип, связанный с криминальными кругами.
— Вы, девушка, что, белены объелись? — спросил лучший в мире голос и сменился короткими гудками.
Стас произнес эту нелюбезную фразу, поднимаясь по лестнице дома номер 18 в проезде Семашко. Назвали ему и квартиру, но предупредили, что на двери номера прочитать нельзя, так что надо просто подняться на четвертый этаж и посмотреть направо. Стас поднялся и посмотрел. Вот она, обещанная надпись «Лохи».
— Целый день сегодня бредовые звонки, — проворчал Стас, недовольный выходкой Вероники. — Но все-таки Колян не мог сойти с ума.