Тихий вой пролетел по избушке.
Бешено закаркали за окном вороны.
Алена, не чуя под собой ног, вылетела на двор, пронеслась к плетню и опомнилась уже на берегу.
В руке у нее был узелок, и смотрела на него Алена, не понимая, что это за вещь, кому принадлежит, как сюда попала. А другая рука была перемазана в крови.
Алена смыла речной водой кровь, смыла тщательно, вытерла о подол и торопливо зашагала вниз по течению.
Теперь старая ведунья могла помереть хорошей смертью — избавилась от ведьмовской силы, и приберет ее поэтому Господь. А как же быть Алене?
Кабы стряслось всё это год назад — помчалась бы Алена в Моисеевскую обитель к доброй игуменье Александре, та бы указала верный путь. Есть же на севере благочестивые старцы, что отчитывают и нечистый дух изгоняют! Но далеко была Моисеевская обитель, а ближе всего — та новая церковка, о которой толковали грибницы, с тем строгим попом, которого они уже невзлюбили.
Но, каков бы ни был поп, а благодатью обладать должен, решила Алена.
И заспешила — ведь наступил уж вечер, и если не выбраться засветло из леса, то недолго и помереть от страха.
Но темень пала вдруг на берег, словно сомкнулись ветви над берегами Шелони, образовав непроницаемый для света свод.
Алена подняла голову — стая ворон повисла сверху, как повисают в небе, сторожа добычу, хищные птицы — не шелохнувшись. Не собирались вороны на нее нападать, а просто висели себе, как подвешенные, и всё тут!
— Спаси и сохрани! — Алена, перекрестясь, пошла было далее, но остановилась, услыхав в малиннике сухой шорох. Это не мог быть дикий зверь — тот бы ломился с треском.
Она стояла, не зная, что бы это могло быть, таит ли опасность, а шорох между тем стоял спереди и сзади, и только со стороны воды вроде бы не доносился.
Поозиравшись, догадалась Алена глянуть себе под ноги.
Весь берег шевелился.
Алена стояла на пятачке, только-только ноги поставить, а вокруг клубящимся ковром лежали змеи, медленно завязываясь в узлы и вытягивая из тех узлов свои блестящие узорные тела.
— Отче наш, иже еси на небесех… — пробормотала Алена — и голос иссяк, горлышко перехватило. Змеи, как и вороны, не угрожали — просто явились и выплетали у ног чешуйчатые косы да выкрутасы.
Сверху — вороны, вокруг — змеи, одна дорога была теперь — в воду!
— Речушка, матушка! — не своим каким-то, рыдающим голосом позвала насмерть перепуганная Алена. Уж лучше ей было самой в воду броситься, в легкой смерти спасенье найти, чем ждать, пока змеи на нее кинутся — кусать!
— Ульяна я, — прогудело из глубины, — вода я, Ульяна…
Тут Алена и поняла, что пришла ее смертушка.