— Вы обратитесь к нему! — убеждал фон Рекк. — Вы умеете очаровывать людей, я сам это видел!
Алена подумала, что вырывать руку из здоровой лапы фон Рекка она не станет, потому что больно будет, а когда он сам ее выпустит — тогда уж извернется и даст дёру.
Фон Рекк привел ее к воротам постоялого двора Мермана, а там уже ждали Рейнгольд и иные дворяне, Алене вовсе не известные. Событие было чревато большими неприятностями для Дальберга — а ну, как дурак часовой подстрелил бы русского царя, неосторожно бродившего напротив бастиона по контрэскарпу и оказавшегося чересчур близко к главному валу? С одной стороны, Дальберг лежит больной и пролежит, пока посольство не уберется восвояси. С другой — часовому-то и положено в таких случаях стрелять. И на сей предмет к Лефорту был направлен для разъяснений капитан Лилиенштерн. Он вроде и извинения принес, однако же просил Лефорта запретить волонтерам околачиваться где не след, Рига-то — крепость, а в крепостях так заведено. Лефорту пришлось одобрить выстрел часового, и они с капитаном, оба отлично зная, по кому была выпущена пуля, долго на все лады раскланивались.
Алена знала, что рассердить Петра Алексеича несложно. Она уж слыхала, что рижане, пользуясь тем, что посольство должно как можно скорее избавиться от саней и лишних лошадей, сбили на них цену. И про то, что Мерман и домовладельцы сговорились подавать Лефорту заведомо раздутые счета, ей тоже сделалось известно. Чего ждать от государя — она и вообразить не могла.
Государю же донесли, что некие подозрительные господа поглядывали на него издали, словно бы следили. И это было похоже на правду. Выстрел с бастиона мог означать грубое предупреждение. Разумеется, открыто десятника Петра Михайлова, нарушившего правила поведения в крепости, арестовывать никто не будет. Но с ним может стрястись всё, что угодно, и поздно будет Лефорту с Головиным и Возницыным кулаками махать!
Между господами снова завязалась склока. Фон Рекк Алену не отпускал. И препираться бы им всю ночь, если бы не возник из темноты Карл.
— Они побежали к набережной!
Кто побежал — вопросов не было. Как выскользнули с постоялого двора — уже неважно.
— Ты полагаешь, они захотят переплыть Двину в ледоход? — удивился Рейнгольд.
— Я не знаю, — отвечал Карл. — Но они там, по меньшей мере шесть человек. Тот, что выше всех, приказывает — и он хочет немедленно покинуть Ригу.
— Идем, господа мои! — Фон Рекк потащил за собой Алену.
Постоялый двор Мермана стоял не так чтоб далеко от пристани. По случаю зимы мелкие суда были вытащены на берег. Там же ждали весны звенья Ризингова моста. И Алена с фон Рекком увидели у самой воды темные тени, и пляшущую искорку фонаря, и возле него — двух человек высокого роста, один удерживал в охапке другого.