Так ей тут себя жалко стало — слезы навернулись.
Всхлипнула Аленка, да так громко — Федька в ответ ахнул.
— Да что это ты?
Быстренько сел рядом, грязными лапищами обхватил, прижал, на груди под бородой ее личико пристроил.
— Не реви… Обтерпишься… Женюсь же…
— Фе-день-ка… — окончательно разрыдавшись, еле выговорила Аленка.
— Ну, сказал — женюсь! И пшена принесу! И морковки!
Много еще чего наобещал Федька, и съедобного, и несъедобного, и достал зачем-то свою полтину денег медью, как будто на острове чего купить можно!
— Ну, хочешь — я баню построю?!
Но Аленке и это уж было не в радость.
Сунулась было в дверь бабка Голотуриха, но, увидев, что Аленка с Федькой в обнимку сидят, положила на лавку сушеные грибы — и потихоньку умелась…
* * *
25 января 1694 года умерла государыня Наталья Кирилловна. Кое-кто радовался — избыли медведицу. Петр странно принял свое горе — прискакал к смертному одру проститься, а потом удалился, не желая принять последнего вздоха матери. Несколько дней пребывал в безмерной скорби, а потом Франц Яковлевич Лефорт заманил его к себе, принялся развлекать праздниками, напомнил о делах незавершенных. Ибо пусть мертвые погребают своих мертвецов, у Петра же есть живое, и живое это — строение нового корабля в Архангельске. Так что пора собираться в Архангельск.
Когда царица захворала, Лопухины было воспряли. В последнее время все неудачи в Дуниной семейной жизни скопом валили на вдовствующую государыню. Она-де сына против невестки подговаривает. И объяснение нашлось — ей-де не хочется, чтобы государь Петр Алексеич к Дуне прислушивался, потому что Дуня тогда слишком много власти может забрать, и лопухинский род — с ней вместе. Потому и потворствует его поездкам в Немецкую слободу. До того договорились — чуть ли не царица Петрушу на блуд с Монсовой девкой благословила Дунюшке во вред!
А как скоропостижно, после пятидневной болезни, скончалась Наталья Кирилловна — тут-то и осознали Лопухины свое скудоумие.
Им бы, несмышленым, всех лекарей из Немецкой слободы за любые деньги призвать и государыню исцелить! Она-то, медведица-то, и была, как оказалось, главной защитницей перед сыном и Дуни, и всего лопухинского рода. А как не стало ее — государь и вовсе Дуню позабыл. Весь Великий пост, разумеется, не навещал, а как пост и пасхальная седмица окончились, как стало возможно им встретиться на супружеском ложе — тут и собрался Петр Алексеич в Архангельск.
Горько было Дуне, а того горше — Лопухиным. Власть, которую по-родственному позволила им взять Наталья Кирилловна, из рук уходила. Не разумели, что кругом деется, не нужны были государю!