усмотрел
. Но строгий-то режим почему — неужели злополучный художник так социально опасен? А потому, поясняет Лебедев, что «Фарбер И. И. совершил, в том числе, преступление, отнесённое к категории особо тяжкого», так что режим строгий — и баста.
Особо тяжким преступлением взятка становится, выйдя за 150 тысяч рублей, в деле же Фарбера хоть что-то разборчивое говорилось лишь о 120 тысячах. Так что прокурору пришлось утверждать, что он отчётливо слышит на некой диктофонной записи хруст денежных купюр, причём именно пятитысячных, и хрусту этого было ещё на 300 тысяч. Так что и особо тяжкое, и строгий режим — всё это большей частью с тонкого прокурорского слуха. Никаких семи лет строгого режима в деле Фарбера нет, хоть ты что. А смысл дела прост: местная верхушка показательно прихлопнула чужака, посмевшего претендовать на пряники, нужные и своим (вроде распоряжения средствами ДК), да к тому же «слишком умного», не соблюдающего местных правил.
Приговор привлёк общее внимание ещё и диким контрастом лютого наказания неопытному парню — и судьбы настоящих казнокрадов: так, в Москве зампрефекта СВАО Рейханову за хищение 376 млн рублей дали пять лет условно — его
исправление
, по мнению суда,
возможнобезизоляцииотобщества
. Когда Фарбера осудили в первый раз (Тверской облсуд год назад дал ему восемь лет), Верховный суд отменил приговор, сославшись на процедурные нарушения, и вернул дело на новое рассмотрение. Повторение вмешательства ВС не очень вероятно: с 2013 года порядок поменялся, и ВС практически отстранён от рассмотрения конкретных дел. Я очень хотел бы, чтобы и в Твери дело Фарбера решилось справедливо, но не возьмусь оценивать его шансы.
Боюсь, однако, что шансы эти весьма невелики, пока судьи так относятся к процедурным вопросам. Не знаю, верно ли, что демократия — это процедура, но суд — это именно и только процедура. Судебное решение, вынесенное с процессуальными нарушениями, есть расправа; она может оказаться заслуженной, но правосудной не может быть в принципе. Первый суд над Фарбером был проведён с вопиющими нарушениями процессуальных прав подсудимого, но допустившему их судье и пальцем не погрозили. Поэтому немудрено, что и второй суд, как я понял, был не многим лучше. В этом смысле дело Фарбера, увы, страшно типично: сторону защиты держат в чёрном теле на большинстве наших процессов.
Типично оно, увы, не только по форме, но и по содержанию. Пожелаем свободы Илье Фарберу и поговорим отвлечённо. Пусть какой-то другой, гипотетический NN с наилучшими намерениями запутался в деревенских строительных накрутках, нарвался на «подставу» от зловредного контрагента и неосторожно совершил какие-то действия, могущие быть истолкованы дурно, на сумму тех же 420 тысяч рублей; пусть прокурор убедительно (не