— И еще есть цагаан архи[41] — белая и чистая, как слеза хухэн,[42] — смеясь добавил Тумур, с интересом слушавший наш разговор.
— Белое и черное в природе и в жизни всегда рядом, — философски продолжал Намсарай. — Это как свет и тень, как день и ночь или же… как жизнь и смерть.
Вот почему, наверное, соприкасаясь с черным, еще больше тянешься к светлому, белому, олицетворяющему самое дорогое, что есть у нас, — жизнь…
Костер медленно догорал, отдавая последнее тепло и неровный стелющийся по земле свет. Сгустившаяся незаметно темнота растворила в себе привычные очертания предметов. Ночь неумолимо вступала в свои права. Пожелав спокойной ночи, мои спутники один за другим заползали в спальные мешки. А я все сидел у костра, слушая непрерывный говор быстрой реки, к которому примешивались иногда пронзительные звуки какой-то ночной птицы, доносившиеся из вязовой рощи. На темно-сером, как лава, небе устало чернели отяжелевшие за день тучи. Вдруг из-за одной тучи радостно выглянул белый диск луны. И сразу какой-то волшебный, словно торжествующий над тьмой свет опустился на землю, посеребрив каменистую террасу и ветви уснувших деревьев. И в этом серебристом освещении знакомые предметы приобрели новые, какие-то причудливые очертания, время от времени менявшиеся, как декорации. Я разжег потухший было костер и зачарованный лунным светом остался возле него до утра. Перед рассветом, когда стало таять и терять свою волшебную силу ночное светило, на востоке загорелась крупная и яркая Венера — планета зарождающегося нового дня, издавна считавшаяся покровительницей кочевников. Да будет она благосклонна и к нашему брату геологу! Скоро появится солнце, и ранним утром, по холодку, мы отправимся в новый маршрут за огненным камнем. Остались позади незабываемые километры, которые мы проехали по горам и долинам, прошли и проползли по каньонам Чулутын-гола. А сколько их еще впереди— трудных и неповторимых, несущих новые впечатления и неистребимую жажду поиска!
Миновав старый деревянный мост, «железный конь» Дашвандана вынес нас на правобережье Чулутын-гола. Перед нами распахнулась широкая, открытая всем ветрам долина, полого спускавшаяся к северу. Наша путеводная нить Чулутын-гол, вырвавшись на простор, спокойно змеилась среди белевших на солнце рыхлых речных отложений.
Остались позади приютившие нас тенистая вязовая роща и темная гряда гор с остроконечными конусами базальтовых лав. Слева, в километре от нас, среди зеленеющих высокогорных лугов призывно белели юрты. За ними по склонам пологого увала, обрамляющего долину с востока, мирно паслись отары овец. Природа дышала живительной теплотой и спокойствием.