– Не суетись, – скрипнул зубами Виктор, представляя, насколько тяжело сейчас его другу. – Он мой. Слово даю. Скоро за молодыми лететь. Тогда и кончу его. Веришь, биляд?
– Верю. – Просветлел таджик и крепко обхватил Егорова за плечи.
«Судьба», – подумал сейчас Виктор, замечая, что тьма окончательно растворила побережье, а сеть огоньков все сильнее накидывает на него свою светлую дрожащую паутинку.
Мощный луч пограничного прожектора настойчиво хлестал по морю, судам, берегу. Белое пятно скакало по деревьям, камням, волнорезам, делая их холодными, синими, мертвыми.
Сильнее бились волны о пирс. Голоса становились громче и отрывистее, напоминая почему-то собачий лай. Кастаньетами звенели стаканы. Над столиками повисли, покачиваясь, зонтики сигаретного дыма.
«Судьба», – вновь подумал Виктор, затягиваясь сигаретой после хорошего глотка водки.
Он верил в судьбу. Вернее, жизнь там заставила его поверить в нее. Да и как было не поверить?
Множество больших и малых событий на войне убедили его в том, что КТО-ТО направляет жизнь людей, исключая всякие случайности.
И если кому-то казалось, что он сам, лишь благодаря собственному умению и сноровке, выживает на боевых, то Виктор совсем не был уверен в этом. По его убеждению, при всем этом непременно необходимо везение, удача, а попросту говоря – судьба. И отчаянная вера в нее!
А как иначе объяснить, что буквально через неделю после прилета Файзи Егоров попал в госпиталь? Еще через четыре дня таджик погиб. Его взяли-таки в одном из кишлачков духи, сожгли бэтээр, перестреляли уцелевших солдат, а самому таджику, по счастью уже мертвому, отрезали голову и разрубили на куски тело.
Виктор очень переживал смерть друга, но нисколько не винил в ней себя. Это была судьба.
Только в Союзе, когда напряжение войны постепенно оставляло его, начал окончательно понимать Виктор, какая все-таки это непредсказуемая, загадочная и очень капризная вещь – судьба.
И в мгновение, подобно зигзагу молнии на небе, жизнь твоя тоже может перевернуться так, как ты не представляешь даже в самых кошмарных, бредовых снах.
Всего три дня назад Егоров был с девушкой в ресторане. Они сидели за отдельным столиком, пили «Массандру» и смотрели в глаза друг другу. Они улыбались и молчали. К чему в такие моменты слова? Они лишь помеха!
«Я знаю, для чего выжил, – думал Виктор, глядя на тонкие красивые пальцы, которые держал в руке. – Знаю – чтобы встретить ее».
Счастье, охватившее его в те минуты, несло, как ласковая утренняя морская волна, наполняя свободой, радостью и восторгом.