…Очнувшись, лежащим в кустах, Андрей приподнял голову и профессиональным взглядом определил, что этот участок дороги был сильно запущенным, потому он и остался жив. Приземлись он на более чистом месте, костей было бы не собрать. Молодые гибкие ивовые ветви смягчили удар, лишь поцарапав лицо и, порвав одежду. Боль в теле была не от приземления, а от пинков тех беспредельщиков, оставшихся в поезде. Стиснув зубы от боли, Андрей пробрался сквозь ивняк и выкарабкался на насыпь. Он присел на крупный холодный щебень и достал помявшиеся папиросы. Выбрав одну, что поцелей, привычно дунул в мундштук. Вылетевший из папиросы табак разнесло ветром. Тогда он поднялся и пьяно шатаясь, побрёл, хмуро глядя на убегающие вдаль рельсы. Впереди виднелся мост. Добравшись до него, Андрей немного постоял, прислушиваясь к осеннему шуму леса, и сполз с насыпи к журчащему по камням ручью. Вода была темная, осенняя. Он умылся, смочил царапины, какие смог достать и, разогнувшись, увидел лежащего под самой насыпью Хилого! Андрей, спотыкаясь, и падая, подобрался к нему и перевернул того лицом вверх. У Хилого на лбу напряжённо пульсировала жилка – значит жив! Надёргав из порванной телогрейки ваты, Андрей пошамкал её в воде и вернулся к попутчику. Тот протяжно застонал, приоткрыв мутные глаза.
– Где болит? – спросил Андрей чуть слышно.
– Ве-е-з-де-е…
– Ну-ка, пошевели конечностями. Ты не бойся, если болит, значит жив.
Хилый превозмогая боль, начал самостоятельно расшевеливать свои органы движения, охая и матерясь. Внезапно, словно по голове, по железке прогромыхал гружёный пиловником состав и, снова послышался шум осеннего дикого леса. Неуёмный ветер задувал за воротник и в рукава. День уходил, начинало смеркаться.
– Вот, чёрт! И, спичек нет. – Ругнулся Андрей.
Хилый со стоном, перевернулся на бок. Стал шарить у себя на груди и достал самодельную зажигалку. Выбрав более, менее пригодную папиросу, Андрей закурил. Дал затянуться Хилому. Курнув, тот закашлялся.
– Легкие целы. – Произнёс Хилый.
– Да, ты, просто зашибся. Если бы чего серьёзное, взвыл бы благим матом, когда я тебя переворачивал. Я так на куст… как на перину приземлился. Повезло, бля!.. Дует тут. Надо бы в лес перебраться. Отдохнём малёхо у костерка, да и двинем дальше.
– Надо бы… – согласился Хилый, морщась от боли.
Лес шумел рядом. Необходимо было только преодолеть сырую канаву. Андрей приподнял Хилого под руки и поразился его весу.
– Да в тебе, кажись, говна-то вообще нет.
– А, с чего? Жратва этим хмырям досталась. Ну, погодите, козлы беспредельные!..