– Да, так… От поезда отстал.
– Документы имеются? – спокойным тоном спросил дежурный.
Андрей из потайного кармана достал справку об освобождении и положил на стол перед начальником. Тот, даже не взглянув, прижал её накрепко ладошкой к столешнице.
– Ну, ладно. Давай чистосердечно, рассказывай всё…
У Андрея холодок пробежал по спине.
– О чём?
– Деньги, наверное, ещё в тундре закончились?
Тот растерянно развёл руками. Мысленно он обозвал себя лохом и с жалостью к себе подумал:
– «Сейчас засунут в камеру и начнут вешать чужие дела»!
– Ну и, куда путь держим? – всё-таки прочитав справку, спросил дежурный.
– Да, мне, хотя бы до Вологды… А, там – рукой подать…
– О-о, почти земляк. Тимофеев, посади его… – офицер сделал длинную паузу, – на этот, до Вологды, пока не отправился. Счастливого пути, Андрей Лукич. – Начальник отдал обратно справку и артистично козырнул, как это делают американские военные. Андрей не поверил его словам и, заложив покорно руки за спину, пошёл в сопровождении двух милиционеров к выходу. Но его и впрямь проводили до вагона. Сержант, что-то сказал проводнице и кивнул Андрею.
– Заходи. Но смотри, чтобы!.. – Погрозил ему пальцем, словно маленькому. В вагоне Андрей забрался на третью полку и забылся в тревожном сне.
На следующее утро, измученный и исхудавший с тяжёлым камнем на душе, Андрей Терёхин по засыпанной грязными листьями тропинке, ведущей вдоль той самой злосчастной насыпи, подходил к родному посёлку. У переезда он остановился, присел на плоский холодный камень и долго беззвучно плакал, периодически с силой ударяя кулаком по худому колену: «Как теперь смотреть людям в глаза? А, Тоня? Она же ничего не знает!!!» С неопределённым чувством, он поднялся с камня и, осушив рукавом слёзы, побрёл к дому, будто школьник, получивший за поведение годовую двойку.
У Терёхиных дом был частным, но ничем особенным от других не отличался и так же привычно вписывался в архитектуру главной улицы. Андрей отворил калитку и, вновь почувствовал, как к горлу подкатывается горький ком. Он тряхнул головой, прогоняя, привязавшуюся к нему слабость и вошёл на веранду. Там стоял резкий запах свежей рыбы. Шагнув за порог, он увидел прижавшуюся спиной к печи, постаревшую мать. Она в этот миг, словно специально поджидала сына, но стояла, не двигаясь, только повернув лицо к раскрывшейся двери.
– Здравствуй, мама… – тихо произнёс сын.
– Здравствуй, сынок. А, я, вот так, после каждого поезда стою тут… тебя ожидаю.
Андрей сглатывая, предательски накатывающиеся слёзы, подошёл и обнял мать.
– Исхудал-то как. – Грустно сказала она. – Скинь, хоть скорей с себя эту дьявольскую одёжу.