- Откуда ты знаешь, кто это? - подняла на него встревоженные глаза Ника.
- А что, правда тебя кто-то обидел? - Лехины мускулы стали наливаться твердостью, как перед боем.
- Леша, мне надо сказать тебе кое-что, только я не знаю как, - жалостливо, глотая опять закапавшие слезы, проговорила Ника.
- Говори как есть, - Леха почувствовал, как сердце заныло недобрым предчувствием.
- Я очень виновата перед тобой Леш. Ты самый добрый, самый верный, самый бескорыстный человек, который встретился мне в этой дурацкой жизни, а я предала тебя как последняя дрянь.
Леха заерзал на лавке, сложив свои огромные, как боксерские перчатки руки в кулаки. Он то распрямлял пальцы, то собирал их обратно в кулак.
- Ну ты, это, Ника, брось. Ты тоже хорошая... - он вдруг почувствовал, что не хочет, чтобы Ника продолжала. Что бы там не случилось, пусть все останется как в эту минуту. Ее доверчивая голова у него на плече. Ее детские слезы намочили ему рубашку. Она говорит ему слова, которые он ждал от неё полгода, и уже потерял надежду, что когда-нибудь сможет их услышать. Но Ника продолжала:
- Я беременна, Леша.
- Что ты? - он хотел убедиться, что не ослышался.
- Я беременна, - точно повторила Ника.
Леха вдруг почувствовал, как в него вливается нечеловеческое счастье, которое может прийти только с небес. Он очумело посмотрел на Нику и, задыхаясь от распиравшей его радости, закричал:
- Ника, у меня будет ребенок!
Потом он на секунду остановился, будто бы пытаясь зацепиться за какую-то неуловимую мысль, и спросил очень нежно и дурашливо:
- Как же это мы с тобой так пропустили?
Ника как в беспамятстве посмотрела на него, потом, как будто бы опасаясь удара, отодвинулась в дальний угол лавки, и шепотом произнесла:
- Это не твой ребенок...
Леха наклонил голову поближе, развернув её левым ухом, будто прислушиваясь.
- Не понял?!
- Это не твой ребенок, - сказала Ника, и подняла руки, защищаясь от него.
Леха встал, навис над ней всей мощью своего огромного тела, потом схватил её за плечи, как хватают безжизненный манекен, наряжая его для магазинной витрины, и затряс её, издавая при этом стон раненого носорога. На секунду Нике показалось, что он убьет её.
- Чей это ребенок, сука? - захрипел он.