– Значит, так, – говорил он уверенным голосом, – теперь за дело берутся профессионалы. Мы эту шайку накроем в два счета, но ты должна выполнить несколько обязательных условий. И это не столько для твоей личной безопасности, сколько для пользы дела. Чтобы нам не помешать. Основная идея такова: тебя похитили, потому что перепутали с другой женщиной, главари похитителей должны думать, что ты еще в плену, потому что в противном случае тебя убьют как свидетеля.
– А та женщина – это кто? А с ней как? Она ведь не похищена, и бандиты это обязательно узнают.
– Стоп, стоп, стоп! Не углубляйся ты во все это, – попросил Андрей. – Твое дело теперь десятое. Будь благодарна, что в живых осталась. С женщиной мы решим, там все будут думать, что она пропала, все разыграем как по нотам. Главное сейчас, чтобы ты носа не высовывала. Я думаю, что дома тебе сидеть комфортнее, чем прятаться по подвалам. Но запомни: по вечерам свет не включать, дверь никому не открывать, на телефонные звонки не отвечать.
– А как же на работе? Эти… похитители, они же могут узнать, что я появлялась. Под каким предлогом я на работе не появлюсь? Если будут знать, что я похищена, тогда и бандиты поймут, что у них не та, которая им нужна…
– Вот беда с умными женщинами! – рассмеялся Андрей. – Объясняю для совсем запутавшихся…
Честно говоря, Лана попала в самую точку. На самом деле она была права и прятать ее смысла не было. Похитители, то есть те люди, которые ее непосредственно похищали, мертвы, а другие члены банды в лицо Лану не знали. Они вообще не в курсе, что похищали Лану Стаскевич. И никто не в курсе, кроме Рослякова, Демичева и Алексеева. Истинная причина того, что сейчас разыгрывался этот спектакль, была в другом. Лана не должна мешать оперативникам, потому что склонна лезть во все дыры. Лана не должна заявлять в милицию о своем похищении. И, что особенно важно, она не должна включать личные связи. А она запросто могла сообразить и обратиться к своему подполковнику из КГБ, к Никитину.
Удержали Лану дома простым и эффективным средством. В арсенале специальных средств, который содержался в поясной сумке Максима, нашлись таблетки, которые вызывали на короткое время нездоровое состояние – диарею, головокружение. Острый период продолжался около суток, а потом болезнь шла на убыль. В зависимости от типа и особенностей каждого отдельного организма симптомы угасали в течение двух-четырех дней. Для завершения операции этого должно было хватить. И это было гарантией того, что Лана из дома не выйдет. На работу пусть позвонит, это можно. И голос у нее будет соответствующий.